Юрий Нестеренко - Война миров – XXI

— И зачем это нужно? — презрительно скривился черный.

— То есть как «зачем»? Оператор может выполнять смертельно опасные миссии, управляя таким существом по радио и находясь за тысячу километров в полной безопасности!

— Высшее счастье правоверного — стать шахидом во имя Аллаха, — проинформировал черный, кривя губы еще более презрительно. — Ты хочешь лишить воинов Всевышнего этого счастья? Кем ты хочешь населить рай — осьминогами? Стоимостью по двадцать миллионов штука, — добавил араб как бы между прочим.

— Я… я не то имел в виду! — Марчионе попятился и уперся спиной во внутреннюю сторону открытой дверцы своей машины. — Просто, есть же места, куда человеку не проникнуть, или особые, специфические задачи… как в данном случае…

— И как ты справился с этой задачей? Лучше было просто засунуть в эту твою тварь бомбу и взорвать, когда они подойдут поближе.

— Я же уже объяснял! Во-первых, это почти наверняка бы не сработало. Сейчас есть очень чувствительные детекторы. Взрывчатку или яд засекли бы по считанным молекулам в воздухе вокруг него. Во-вторых, моральный эффект от обнародования записи их сговора с врагами человечества был бы намного эффективнее любых бомб! В случае успешного теракта их место заняли бы их заместители, только и всего. А многие им бы еще и сочувствовали. Вспомните, что было после 11 сентября! А так — мало того, что все увидели бы их подлую сущность, так они еще стали бы всеобщим посмешищем из-за того, что купились на наш трюк…

— Но они на него не купились, — жестко напомнил черный.

— Нет, я же говорю — они нам поверили…

— Так или иначе, за свои двадцать миллионов шейх Мухаммед получил набор речей, которые его враги могут смело вставлять в свои предвыборные ролики. Как по-твоему, кто за это должен ответить?

— Я не давал стопроцентной гарантии! — снова взвизгнул Витторио. — Шейх Мухаммед деловой человек, он не может не понимать, что вложения не всегда оправдываются!

— Шейх Мухаммед — деловой человек, — согласился араб. — Более того, он азартный человек. Он любит верблюжьи бега. И знает, что не всякая ставка приносит выигрыш. Но знаешь ли ты, что он делает, если его верблюд не оправдывает сделанную ставку? — черный человек сделал неуловимое движение, и в его руке возник пистолет. Черный, с черным глушителем. По-своему это было даже забавно, но Витторио было не до юмора.

«Этого просто не может быть, — металось в голове у доктора. — Не может какой-то араб взять и пристрелить меня среди бела дня в центре Пари! Сюда же кто-нибудь войдет или въедет в любую секунду!» Но в глубине души Марчионе прекрасно понимал, что — еще как может.

— Я верну деньги, — пролепетал он, — только мне нужно время. Если шейх согласится подождать пару ме… Месяц! Две недели, клянусь!

— Я устал от твоей болтовни, — заявил черный человек, поднимая руку и чуть отступая назад: он не хотел, чтобы кровь забрызгала его дорогой костюм.

— По… пожалуйста, — проблеял Витторио и почувствовал, как по ноге побежала теплая струйка. В следующий миг его ноги подогнулись, и он упал на колени к ботинкам черного. Черный глазок пистолета сопроводил его движение, целя в голову.

— Ради бога… — молитвенно сцепил руки Марчионе. — Ради Аллаха! Я… я приму ислам! Вы же не убьете единоверца? Илль Алла… как там дальше?

— Не тебе пятнать имя Аллаха, неверная собака, — ответил черный, нажимая на спуск. То, что только что было доктором Витторио Марчионе, практически беззвучно повалилось на бетонный пол. Кровь, вытекающая из пробитой головы, казалась почти черной. В ней плавали кусочки мозга.

Араб нагнулся, думая затолкнуть труп в машину и закрыть дверь, но, уловив запах мочи, резко выпрямился, брезгливо морща нос. Все же он заглянул в «Пежо», чтобы забрать сумку убитого. Затем исполнитель воли шейха спокойно повернулся, чтобы уйти.

И увидел, что к нему направляются двое в белых костюмах и белых шляпах с широкими полями, практически оставлявшими в тени их лица.

Араб был почти на голову выше низкорослого Марчионе, но эти двое были на голову выше его самого. При этом они были тощими, узкоплечими, с длинными узкими лицами и длинными тонкими конечностями; рукава и штанины болтались на них, словно на жердях огородных пугал. Если бы посланец шейха Мухаммеда разбирался в энтомологии, он бы решил, что эти двое напоминают по комплекции не то богомолов, не то палочников. А если бы он был специалистом в области анатомии и космической медицины, то мог бы предположить, что такие фигуры формируются в условиях пониженной гравитации. Но араб разбирался главным образом в убийствах, и потому, увидев нежеланных свидетелей, поспешил пустить в ход пистолет, который все еще держал в руке.

Однако, как бы быстро он ни вскидывал оружие, правый из белых оказался быстрее. Тонкая прозрачная трубочка метнулась из его рукава и вонзилась в шею бойца Мухаммеда, безошибочно отыскав артерию. В тот же миг все мышцы черного человека сковала каталепсия; некоторую способность шевелиться сохранили лишь нижняя челюсть и язык. Второй белый аккуратно вынул пистолет из одеревеневшей руки.

— Так-так-так, что тут у нас? — сказал он на скверном французском, обходя живую статую и наклоняясь на несколько секунд над вторым неподвижным телом. — Ага, кажется, понимаю. Наш контрагент не удовольствовался технологиями и средствами, которые мы передали ему для создания биотранслятора. И запросил деньги за ту же самую работу еще и у другой организации. Каковая организация осталась не удовлетворена результатами в не меньшей степени, чем мы… Верно? — последнее слово он произнес резким и отрывистым тоном приказа.

— Да… — выдавил из себя черный человек, с трудом ворочая языком. Не ответить он не мог. Темно-синяя жидкость, поступившая по трубочке, совершенно лишила его воли.

Несколько минут спустя двое белых знали уже всю интересовавшую их информацию. Включая и контакты, за которые кое-кто в ЦРУ не пожалел бы отдать несколько лет жизни.

— Скверные существа люди, — констатировал левый белый на языке, в котором не было уже совершенно ничего от французского, — им совершенно невозможно доверять. Вовлечь в наши дела такую кучу посторонних, сознательно запланировать огласку конфиденциальных переговоров…

— Хуже всего то, что их лидеры отвергли наше план, — сумрачно заметил его товарищ. — До сих пор не могу понять, как такое случилось. Мы ведь выбрали самых цивилизованных из них. И сделали им исключительно разумное и выгодное предложение. У них не было никаких причин для отказа.

— Варвары, — ответил левый. — Даже самые цивилизованные из них — все равно варвары, не способные рассуждать и действовать рационально.