Юрий Шпаков - Кратер Циолковский

Кажется, стоит лишь пройти вперед — и можно коснуться любого из актеров. Ну как убедить себя, что на самом деле сцена, декорации, артисты находятся за многие сотни километров?

Володя украдкой бросает взгляд на соседей. Восторженные глаза Кострова, застывший угловатый профиль Чумака, непривычная задумчивая улыбка на лице Соколова. Потом кто-то незнакомый, а за ним... Этот взгляд исподлобья, эту тугую прядь, упрямо упавшую на глаза, он может узнать мгновенно. Она!

Мелькнула мысль — а может быть, и это только эффект присутствия? Может быть, сюда проектируется часть зала театра, и она сидит там? Но нет, техника тут ни три чем. Вон, немного подальше, летчик, которого он почему-то заметил перед началом оперы.

Володя уже не видел, что делается на сцене... Кажется, весь мир сосредоточился для него в этом девичьем лице, почти неразличимом в полумраке зрительного зала.

Но как она здесь очутилась? Ведь всего неделю назад он писал Гале в Казахстан — правда, не рассчитывая, как всегда, на ответ...

— Замечательная ария, верно? — шепнул Костров.

— Не ждал, — рассеянно сказал Володя.

— Что же ждал? Да ты куда смотришь?

Сзади зашикали. Костров перехватил Володин взгляд, хмыкнул и замолчал.

Окончилось первое действие. Поплыл, сближаясь, занавес, и в клуб ворвался шум далеких аплодисментов — оттуда, из Большого театра. Потом оператор, следящий за аппаратурой, отключил звук, но тишина в зале не наступала. Зрители, поднявшись с мест, дружно хлопали в ладоши. Не артистам, которые, конечно, не могли их слышать, а инженерам, создателям нового вида трансляции.

Галя поднялась, привычно — таким знакомым и милым жестом — отбросила со лба волосы и вместе с подругой, высокой блондинкой, вышла в фойе. А Володя все сидел на месте...

Потом он все-таки вышел вслед за Костровым. Сергей оживленно рассказывал ему об устройстве аппаратуры, стараясь говорить как можно популярнее. Но Володя слушал плохо.

— Тебе что, понравилась эта девушка? — просто и бесцеремонно спросил Костров, перехватив взгляд Никитина.

— А ты знаешь ее?

— Конечно. Кого я тут не знаю? Галя Карева. Прибыла к нам недели две назад. Инженер-механик. Работает в четвертой насосной. Что еще? Веселая дивчина. Превосходная спортсменка. Кажется, характеристика достаточная...

— Мы учились с ней вместе, — сказал Володя. — И я... Словом, мы хорошо знакомы.

— Вот в чем дело! А я-то подумал... Так что же ты сидишь? Пойдем к ней! Небось, обрадуется встрече.

— Не надо. Потом. Видишь, это для меня не так просто...

Костров понял по-своему.

— Совсем забыл! — сказал он фальшивым тонам. — Мне надо с Чумаком об одном деле поговорить...

— Не убегай, Сережа. Мне одному совсем не подойти к ней.

И, словно боясь, что Сергей может не дослушать и уйти, он заговорил — быстро и взволнованно:

— Она училась на другом факультете и двумя курсами младше. Я часто видел ее, но подойти не решался. Потом узнал ее адрес и написал письмо — длинное и невероятно глупое... Однажды встретил ее в метро. Шел рядом и чувствовал себя последним дураком в мире. Даже слова не мог из себя вытянуть. И знаешь, с того времени я очень полюбил этот старый переход он ведет к станции «Площадь Свердлова». Белый такой, светлый, и идти по нему хорошо — под уклон. Часто потом туда приезжал, и как иду — о ней думаю... В институте ее встречал — то в столовой, то в коридоре. А что толку? Поздороваемся и все. Снова стал писать письма. На бумаге у меня здорово иногда получается, я только говорю неважно. Но ответа не было... Потом я окончил институт, уехал на Урал. Писал ей каждую неделю, и опять без ответа. А когда меня перевели в Москву, узнал, что она уехала по назначению — в Казахстан. Опять писал ей, и снова молчание. И вот — эта встреча. Понимаешь, что я сейчас чувствую?

— Понимаю. И думаю — тебе нужно с ней поговорить. Что письма, письмами все не скажешь.

— В следующий антракт я обязательно поговорю с ней, — тихо сказал Володя.

Возможно, со стороны кому-нибудь могло показаться странным, что Володя так легко стал рассказывать о самом сокровенном. Ведь он знал Кострова так мало! Но Сергей с первой же встречи показался Володе человеком, который всегда правильно поймет товарища.

Сам открытый и доверчивый, он вызывал к себе такое же отношение...

Но разговор не состоялся. Во время второго действия Галя неожиданно поднялась и, низко опустив голову, торопливо пошла к выходу. Только много дней спустя Володя узнал, что она получила вызов по своему карманному радиофону. На насосной станции, где работала Галя, произошла авария, и потребовалось срочное вмешательство механика. Но тогда Володя почему-то решил, что она просто не захотела с ним встречаться, даже пожертвовала из-за этого спектаклем. И он дал себе слово не быть больше назойливым. К тому же на следующий день начались тренировки...

Профессор Дроздов прилетел рано утром. Володя занимался гимнастикой на спортивной площадке, когда у него над самой головой зарокотал турболет. Круглая серебристая машина вынырнула из рассветной мглы, повисла в воздухе и мягко опустилась неподалеку от дома, на бетонированной дорожке. Из нее легко выпрыгнул высокий человек в теплом голубом комбинезоне Космической службы. Его непокрытую голову венчала копна русых кудрей.

Никитин сразу же узнал профессора. Он сделал последний поворот, точным и красивым движением соскочил на смерзшиеся опилки. Очень хотелось сразу же подойти к профессору Дроздову, но Володя заставил себя пробежать вокруг площадки и проделать весь комплекс дыхательных упражнений. Пусть знает научный руководитель экспедиции, что режим дня стал для его нового подчиненного железным законом...

Дроздов ожидал на веранде.

— Здравствуйте, здравствуйте, товарищ спецкор, — приветствовал он Никитина. — Тренируетесь? Ну, а как центрифуга? Крепко досталось?

— Крепко, — улыбнулся Володя. И тут же не удержался, похвастался. — Но я выдержал шестикратную.

— Шестикратную? — притворно изумился профессор. — Ах, варвары! Никакого снисхождения к новичкам. Задам же я им!

— Первые космонавты не на таких перегрузках тренировались, — с обидой сказал Володя.

— Им нужно было. А на современных ракетах больше тройной не бывает. Впрочем, все это вы и без меня знаете. М-да... Так вы, значит, как говорят спортсмены, в форме? Готовы лететь? Или страшновато?

— Готов, Виктор Иванович, — сказал Володя. Ему даже захотелось отодвинуться от профессора, чтобы тот не услышал, как бешено застучало его сердце.

— Вот и хорошо. Конечно, волнуетесь, но иначе не бывает.

— Заходите к нам, Виктор Иванович.

— Спасибо. Я сюда мимоходом. А сейчас спешу, извините. Да, вечером в семнадцать ноль-ноль прошу к Соколову. На «генеральный совет». Ясно?