Яков Левант - Космический ключ

– Я бы выпил чаю, отец, – попросил тот.

– Чай нельзя, – ответил Бава-Кули.

Сын ничем не выразил удивления.

– Я проводил его до самых развалин, – обращаясь к полковнику, заговорил он. – Потом осмотрел все вокруг. Никаких следов. Там никого больше нет. Только бывший хан. И я вернулся. Ему некуда уйти оттуда.

– Вы правильно поступили, – сказал Карабанов. – Спасибо.

– Меня он не видел. Я наблюдал за ним из-за барханов.

– Очень хорошо. Сейчас мы отправимся туда.

Они вышли на остывающий от жары такыр. Солнце садилось. Из-за песчаной гряды доносился шум возвращавшейся отары.

– Кажется, все благополучно, – подошел к Карабанову врач. – Никаких внешних признаков отравления. Но надо произвести анализы.

– Обязательно, – согласился Карабанов. – Такими вещами не рискуют. Я предоставлю вам ракетоплан.

– Те двое русских крепко спали, – вспомнил Бава-Кули. – Слишком крепко. Гульнар очень тревожилась.

– Да, да, не исключено, что негодяй подсыпал и им отраву, – подхватил полковник. – И если в колодце концентрация оказалась незначительной, то с ними дело могло быть хуже. – Он передал врачу раздавленную бутылочку.

– После анализа, пожалуйста, верните. Она еще мне понадобится. Кстати, этой штуковине почти двадцать лет. Быть может, яд уже утратил силу?

– Он мог окислиться за этот срок, – подумав, ответил врач. – Окислиться, утратить токсичность... Все скажет анализ.

– Не будем терять времени, – решил полковник. – Капитан доставит вас в Джанабад и вернется сюда за мной. Счастливого пути, доктор.

В ложбинке, не доходя крепости, Эрсарихан остановился. Недопустимо, чтобы джигиты увидели своего сердара в образе неряшливого, запыхавшегося старца. Теперь уже можно не спешить...

Тщательно отряхнувшись, перепоясав халат, плотно надвинув тельпек на голове, он уже не спеша продолжал свой путь.

Крепость выглядит совсем безлюдной, – кто скажет, что десятки глаз наблюдают сейчас за ним? Хоп, хоп, – молодцы джигиты! Он и сам был таким же осторожным, как гиена, и свирепым, как тигр. Молодцы! С такими до самой Хивы пронесет он священное знамя пророка...

«И каждый получит по заслугам», – повторяет про себя Эрсарихан. Это пароль, с ним должен он переступить ворота крепости. Но где они, эти ворота? Кругом обломки глинобитных стен, жалкие обломки, поросшие колючкой, полузанесенные песком... Но вот и пролом, наверное, сюда, надо только перелезть обвалившуюся арку.

– И каждый получит по заслугам! – громко произносит Эрсарихан и прыгает во двор крепости.

– И каждый получит по заслугам, – растерянно повторяет он. Кругом – ни души. Только большущая, толщиной в человеческую руку эфа, выскользнув из-под самых ног, со злобным шипеньем, угрожающе поднимает голову.

Но старик не обращает внимания на смертельную опасность. По-птичьи склонив голову набок, он напряженно прислушивается. Вот-вот, опять звучит этот непонятный смех... Ах да, это все та же наглая девчонка! Ну, погоди, погоди. Пощады не будет никому, – так определил сам Эрсарихан, сердар.

– Никому, никому, – упрямо, как заклинание, шепчет он. Но смех, глупый смех девчонки все звенит и звенит в ушах. «Какие же сейчас басмачи, отец!»... И вдруг его озаряет. Нет ничего! Ни оружия, ни джигитов. Нет и не будет... Только жалкий, обманутый старик, поверивший нелепой сказке о газавате. Кто-то решил ужалить исподтишка, и вот послали его, нагородив целую кучу небылиц... Что же теперь? Бежать, укрыться! Те двое уже не укажут на него. Мертвые не кусают.

Эфа так и не прыгнула: каменная неподвижность пришельца успокоила змею. Опустив треугольную, отмеченную белым крестом плоскую голову, она скользнула через двор и укрылась в большой норе, черневшей под накренившейся стеной.

Эрсарихан задрожал мелкой дрожью. Опасность, которой подвергался он, только сейчас обозначилась в его сознании. Укус эфы смертелен! Хвала Всевышнему! – вторично за этот день спасает он от верной гибели своего слугу...

А быть может, еще не все потеряно? Что, если здесь, в развалинах, оставлен для него какой-нибудь тайный знак?.. Вновь и вновь тоскливым, ищущим взглядом обегает он жалкие остатки некогда грозной крепости. Пусто! Только занесенные ветром шарообразные кусты кандыма сгрудились возле одной из стен.

Все. Надо уходить. Но что-то удерживает его. Какая-то неясная, еще не оформившаяся мысль. Опустившись на глинобитный обломок, он напрягает память. Что говорил тогда в вертолете этот парень? Ну да, ну да, он проговорился! Сказал, что встретил басмача в песках. А девчонка рассмеялась колдовским смехом и заговорила о гиене. Все ясно – она колдунья! И этот пес, читающий мысли человека... Проклятая колдунья! Теперь понятно, почему джигиты не встретили своего сердара. Они его просто не узнали – он заколдован!

Вот когда пелена опадает с его взора! То, что принимал он раньше за развалины – мощная крепость. А эти шары в углу... Нет, нет, это, конечно, не кусты кандыма. Не кусты. Надо только пересчитать их, поскорее пересчитать, и тогда все, все станет ясным...

Развалины встали перед ними внезапно, будто вынырнули из песка, окрашенного закатом. Карабанов придержал коня.

– Он вошел отсюда, – указал рукой черноусый проводник.

И в тот же миг нечеловеческий дикий хохот разнесся по окрестностям.

Карабанов невольно схватился рукой за деревянную кобуру пистолета, но тут же опустил руку.

– Гиена? – удивленно протянул его спутник.

Хохот прокатился вновь и замер на пронзительной, высокой ноте. Испуганно запрядали ушами кони.

– Вы правы, – недобро усмехнулся Карабанов. – Вот она.

На обвалившуюся арку выскочил на четвереньках полуголый, босой старик, с белым, лишенным загара черепом. В зубах он держал вывалянную в песке папаху.

– Встаньте, – приказал полковник.

– Нет, нет, нельзя, – жалобно запричитал он. – Нельзя, не могу. Это все она – колдунья. Я больше не человек, нет. Не сердар, не хан племени эрсари...

Всадники приблизились к нему вплотную.

– Не смотрите туда! – завопил старик, пытаясь загородить пролом. За его спиной виднелась аккуратно сложенная пирамида из высохших кустов кандыма. – Не смотрите! Это не я, не я... Не знаю, откуда они здесь взялись, эти головы. Все восемнадцать...

Вдруг он сорвался с места и так же на четвереньках с непостижимой быстротой устремился в глубину двора. Обежав странную пирамиду, он метнулся к накренившейся стене, под которой чернело отверстие большой норы. На минуту он остановился, приподнял голову, и жуткий хохот в третий раз огласил развалины. Затем, вытянув руки вперед, он принялся протискиваться в оказавшуюся слишком узкой для него нору. Стена заколебалась, сверху покатились комочки глины.

– Назад! – что есть силы закричал полковник. – Скорее назад!