Яков Левант - Космический ключ

Сменяются кадры на экране.

День за днем преображается уголок пустыни. Пружина разжалась – сплошной поток растительности затопил пески. Облученные растения, корнями проникнув в глубь барханов, достигли влажных горизонтов. «По пояс» в зелени стоят шестиметровые гиганты – «марсиане». Возле них – невообразимое кипенье красок...

Проходит год. В подземном убежище новая смена энтузиастов, Второй раз небывалым тропическим цветением покрывается пустыня. Но что это – в непосредственной близости от «марсиан» пусто! Опаленные жестким излучением, уродливые, неустойчивые мутации не дали потомства. Сухие ветви прошлогодних эфемеров возле излучателей никнут, рассыпаются под солнцем. Желтые пятна развеваемого песка вновь покрывают слабый «корневой войлок» однолеток! Неужели поражение? Нет, выход найден. Он подсказан астробиологами. С далекой Венеры добыта надежнейшая броня от гамма-частиц. Сама природа создала ее для защиты жизни на ближайшей к Солнцу планете в виде слоистой, насыщенной углекислотою атмосферы. Правда, там, на Венере, она достигает сотни километров, но ведь и сами источники излучений несоизмеримы по масштабу!.. И вот уже прозрачные, доставленные на вертолетах, пластмассовые колпаки опускаются на установки Боровика. Нет больше голенастых «марсиан», сверкающие цилиндры высятся на буграх. И снова веселая зелень охватывает излучатели. Просочившаяся в почву углекислота еще более стимулирует рост растений. Проблема решена, можно начинать наступление на пустыни...

– Можно начинать, – повторяет диктор. – Ведь в мире сегодня миллиард голодных. Так надо ли ожидать, пока пришьется последняя пуговица на мундире? Время штурма настало. До сего дня пустыни еще наступают на человека. И мы зовем всех в решительную контратаку. Всех, у кого чисты руки. Нельзя забывать, что живые связи в природе сложны и неочевидны. Вот почему наш короткий репортаж хочется закончить словами Фучика: «Люди, будьте бдительны!»

Экран гаснет.

– Бдительность, осторожность... – ворчит француз, покрывая блокнот заключительными каракулями. – Ох уж мне эта пропаганда! Ну кто посягнет на такое благороднейшее начинание? Чепуха!

– Вы так считаете?

Вопрос, заданный на чистейшем французском языке, заставляет стремительно обернуться.

– Мсье Какаду? Я так и думал, так и думал! Мое имя Пигель. Пьер Пигель из «Нувель де Пари». Но почему вы молчали? И – ради бога – что это за маскарад?

– Надо спешить, – дергает его за рукав товарищ. Мимо них, обгоняя друг друга, уже несутся к выходу возбужденные корреспонденты. – Можем не захватить телефон.

– Пожалуйста, – небрежно роняет маленький гражданин. – Правда, и у меня нашлось бы кое-что для вас.

Глаза репортера загораются. Он нервно теребит свой блокнот.

– О да, мсье, разумеется... Я догадываюсь: этот наряд, конечно, неспроста? И вы не торопитесь – все, вероятно, уже о'кей? Да, да, разве кто-нибудь вас опередит! Но умоляю, мсье, мне не простят задержку такого материала. Я на секунду, всего только на одну секунду. Жорж, дружок, проинтервьюируй мсье. И щелкни пару раз. Такое одеяние... Вы позволите, мсье Какаду?

Флегматично пожав плечами, второй француз послушно щелкает лейкой. Пигель исчез, но вокруг уже толпятся любопытные:

«Какаду... Говорят, это Какаду...»

Вспыхивают, мигают блицы.

Маленький гражданин с симпатией смотрит на Жоржа. Молодое открытое лицо, равнодушный взгляд... А тот, говорливый, так и загорелся сразу. Почуял жареное...

– Мсье Пигель заинтересовался «маскарадом»? – громко произносит он, лихо нахлобучивая пыжиковую шапку. – Все объясняется очень просто. Ваш покорный слуга послан разоблачить очередной заговор против мира, возглавленный коварным профессором Боровиком.

Взрыв хохота прерывает маленького гражданина. Неистово мигают блицы. Толпа быстро растет.

– Заговор, разумеется, обнаружен всеведущими пинкертонами из ЦРУ, – с самым невозмутимым видом продолжает он. – Ну, а что касается меня... Мой старик ждет подробностей. Пикантных и сенсационных. Теперь, полагаю, он их получит.

Новая вспышка веселья. Маленький гражданин с удовольствием позирует пробившемуся вперед кинорепортеру. «Так, так, дорогой шеф, кажется, мы почти в расчете»...

– Кстати, – после короткого колебания продолжает он. – Могу подкинуть вам еще сюжетик. Слышали вы имя Бенджамена Блера?

Репортеры мгновенно настораживаются. Улыбки гаснут.

– Трехпалый Бен?

– Вот именно. Этот достойный джентльмен уже реализовал открытие профессора Боровика. Тайно построенные излучатели работают по всему Ближнему Востоку. В пунктах обычного возникновения саранчовых стай... Наступающее лето сулит неслыханный урожай шистоцерки.

– Чудовищно!

– Но это непостижимо!

– Невероятно!..

– Ничего невероятного, – усмехается маленький гражданин. – Обычный бизнес мистера Трехпалого. Небольшая спекуляция с зерном – игра на повышение. Незначительные издержки.

– Издержки? – взрывается пакистанский журналист. – Но каждая вспышка саранчи вызывает голод, уносящий на Востоке миллионы жизней. Я требую доказательств, мистер... мистер...

– Гопс, Гарри Гопс, младший метеоролог Альджауба. Недостаточно? Хорошо, вот точный перечень пунктов, где орудуют агенты Трехпалого. Диктую на память...

Он читает тусклым, деревянным голосом. Короткое возбуждение уже оставило его. «Тебе этого не простят, дружище Какаду. Никогда. Но надо доводить дело до конца. После всего, что ты видел здесь, иначе поступать нельзя...»

Журналисты азиатских стран, протискавшись вперед, горячо благодарят. Последним крепко пожимает руку француз. Он ничего не говорит, только смотрит с сочувствием и уважением.

И вот маленький гражданин опять один. На душе чуточку грустно, но легко. Машинально спускается он на широкую, по-прежнему шумную галерею. Что ж, мавр сделал свое дело...

– Хелло, Какаду! Гарри!

Маленький гражданин оживает. Перед ним Дик, старина Дик из «Рабочей газеты». Когда-то давным-давно они были друзьями...

– Дик, дружище, ты и не представляешь себе, до чего рад я этой встрече!

Некоторое время они молча смотрят друг на друга.

– Ты совершил мужественный поступок, Гарри.

– Нельзя было поступить иначе. По сравнению с тем, что делают они, вся эта наша возня выглядит так гнусно.

– Ты сжег за собою корабли, – все так же внимательно глядя на него, произносит старина Дик.

– Знаю, дружище, знаю. Не представляю даже, чем теперь буду заниматься.

– Когда-то, помню, ты увлекался публицистикой, пока не сделался «королем сенсаций».

– Публицистика, да... – маленький гражданин устало качает головой. – Никто сейчас не рискнет напечатать от меня ни строчки.