Скотт Вестерфельд - Красивая

И это должно было жутко порадовать Зейна.

— Вчера ночью, — выпалила Тэлли, — Крой сообщил мне, что у них для меня что-то есть, — но что именно, не сказал. Он собирался оставить это здесь, в Нью-Красотауне, и спрятать так, что надзиратели не найдут.

— Что-то из Нового Дыма? — широко раскрыв глаза, проговорил Зейн. — Где?

— Валентино триста семнадцать.

— Секундочку, — сказал Зейн, быстро снял с пальца Тэлли интерфейсное кольцо, снял и свое кольцо и повел ее в глубь сада. — Лучше от колечек избавиться, — объяснил он. — Не хочу, чтобы за нами следили.

— Ой, конечно. — Тэлли вспомнила прежние времена — как легко и просто было обдурить майндеры в интернатах. — Надзиратели вчера ночью… Они сказали, что будут приглядывать за мной.

Зейн хмыкнул.

— За мной они приглядывают всегда.

С этими словами он нацепил колечки на два высоких листа осоки, и листья склонились от тяжести.

— Ветер будет их время от времени покачивать, и впечатление создастся такое, будто мы их и не снимали, — пояснил Зейн.

— Но разве это не будет выглядеть странно? То, что мы так долго остаемся на одном и том же месте?

— Это же увеселительный сад. Тут многие доставляют друг другу удовольствие, — рассмеялся Зейн. — Я здесь не раз бывал.

Тэлли эти его слова совсем не понравились, однако она не подала виду.

— А как мы потом разыщем колечки?

— Я знаю это место. Перестань волноваться.

— О. Прости.

Зейн обернулся и рассмеялся.

— Тебе не за что просить прощения. Я уже давно так здорово не завтракал!

Они оставили колечки в траве и отправились к реке и особняку Валентино. Тэлли шла и гадала, что же они могут обнаружить в комнате триста семнадцать. В большинстве особняков у каждой комнаты имелось собственное имя. Комната Тэлли в особняке Комачи называлась «Ипрочее», комната Шэй называлась «Синеенебо», но особняк Валентино был настолько стар, что его комнаты были попросту пронумерованы. «Валентиновцы» всегда были помешаны на такой чепухе — сохраняли древние традиции своего дряхлеющего дома.

— Хорошее местечко твои друзья выбрали, чтобы что-то спрятать, — отметил Зейн, когда они с Тэлли уже были недалеко от раскинувшегося на берегу реки особняка. — Легче сохранить тайну там, где стены не разговаривают.

— Может быть, поэтому Крой и его приятели «взломали» именно бал в особняке Валентино, а не где-то еще, — предположила Тэлли.

— Вот только я им все подпортил, — сказал Зейн.

— Как это? — удивилась Тэлли.

— Мы все пришли в этот каменный дом, но вас найти не смогли, и тогда я сказал, что надо подняться на новую бальную башню и поискать вас с помощью умных стен.

— И мы так же сделали, — кивнула Тэлли.

Зейн покачал головой.

— Ну вот. А если бы мы все остались в Валентино, чрезвычайники бы не засекли Кроя так быстро. И у него было бы время поговорить с тобой.

— Значит, они могут подслушивать через стены?

— Конечно. — Зейн усмехнулся. — А ты как думаешь, почему я предложил устроить пикник в такой жутко холодный день?

Тэлли понимающе кивнула и задумалась. Городской интерфейс доставлял сообщения, отвечал на вопросы, напоминал о назначенных встречах, даже включал и выключал свет в комнатах. Если бы Комиссия по чрезвычайным обстоятельствам захотела учинить за тобой слежку, им было бы известно все, что ты делаешь, и половина того, о чем ты думаешь. Она вспомнила, как разговаривала с Кроем на лестнице в бальной башне. Интерфейсное кольцо было у нее на пальце, и стены ловили каждое слово…

— Они за всеми следят?

— Нет, за всеми им не уследить, да большинство красавцев и не дают повода. Но к некоторым из нас отношение особое. Я бы сказал, чрезвычайное отношение.

Тэлли негромко выругалась.

Вчера ночью чрезвычайники появились так быстро. Ей удалось поговорить с Кроем всего несколько минут, а эти гады как будто ждали где-то рядом. Может быть, они уже знали о том, что на бал проникли посторонние? А может быть, вообще не выпускали Тэлли Янгблад из виду…

Она взглянула на деревья. Они покачивались на ветру, и Тэлли представилось, как среди колышущихся теней снуют серые силуэты.

— Не думаю, что ночью все так вышло из-за тебя, Зейн. Это я виновата.

— В каком смысле?

— Я всегда во всем виновата.

— Глупости, Тэлли, — тихо проговорил Зейн. — Нет ничего плохого в том, чтобы быть особенной.

Он замолчал, и они прошли под аркой главного входа в особняк Валентино. Внутри каменных стен стояла гробовая тишина.

— Когда мы уходили, бал еще продолжался, — прошептал Зейн. — Так что, наверное, все только-только улеглись спать.

Тэлли кивнула. Роботы-уборщики еще не взялись за работу. Коридоры были усеяны обрывками маскарадных костюмов. Приторно пахло пролитыми напитками, подошвы липли к полу. Блеск бала остался в прошлом. Так хмель наутро превращается в похмелье.

Без интерфейсного колечка Тэлли чувствовала себя беззащитной. К ней возвращались воспоминания о том, как она, девочка-уродка, перебиралась через реку, как ей было страшно, что ее поймают. Но страх помогал оставаться на взводе, обострял чувства: Тэлли слышала шелест мусора в далеких коридорах и отличала изюмный запах пролитого шампанского от кислой вони пива. В особняке стояла тишина, слышны были только шаги Тэлли и Зейна.

— В триста семнадцатой комнате сейчас наверняка все спят, — прошептала Тэлли.

— А мы их разбудим, — тихо проговорил Зейн, сверкая глазами в полумраке.

На первом этаже располагались комнаты с трехзначными номерами, начинающимися с единицы, поэтому Тэлли и Зейн стали искать лестницу или лифт. В одном месте к старинному особняку пристроили новые современные лифты, но для парочки «кримов» без интерфейсных колец двери кабины не открылись бы. Зейн и Тэлли поднялись на третий этаж по каменной лестнице и оказались прямо напротив комнаты с номером 301. Они пошли по коридору. Но мера комнат росли — по одной стороне четные, по другой — нечетные. Напротив комнаты номер 315 Зейн крепко сжал руку Тэлли.

Но на следующей двери красовалась табличка с номером 319.

Зейн и Тэлли вернулись назад и прошли вдоль противоположной стены коридора. Здесь они обнаружили комнаты с номерами 316, 318 и 320. Пройдя по этажу дальше, они нашли комнаты с номерами от триста двадцатого до триста тридцатого и дальше, как четные, так и нечетные, но комнаты под номером 317 им так и не встретилось.

— Потрясающая загадка, — усмехнулся Зейн.

Тэлли вздохнула.

— Может быть, он просто пошутил.

— Думаешь, новодымники стали бы рассылать по всему городу поддельные приглашения, перебираться через реку и вламываться на бал только ради того, чтобы мы потом напрасно потратили время?