Георгий Гуревич - Погонщики туч

Новая вспышка почти совпала со страшным ударом. Один из шаров лопнул, и целая линия их безвольно повисла на оборванном тросе. Самые нижние шары то полоскались в воде, то прыгали по гребням волн, рассыпая целые снопы искр. Из-под кожуха машины, стоявшей в самолете, тоже вылетела искра. Запахло озоном и жженой резиной.

Крепко держась за ручку управления, Зорин крикнул бортмеханику:

-Васька, выключай к чорту все рубильники!

- Не надо... не смейте! - Шура схватила Василия за руку. - Я поправлю: Снижайте же, лейтенант!

А Зорин между тем, опасаясь удара молнии, подымался все выше.

- Ровнее держите! - крикнула Шура и, откинув крышку люка, поставила ногу на покатую плоскость.

- Васька, держи ее, она с ума сошла! - закричал Зорин.

Стараясь держать самолет как можно ровнее, летчик повел его на посадку. Теперь девушка лежала на плоскости и, отворачиваясь от бездны, перебирала цветные шланги. Василий, с лицом озлобленным и удивленным, держал ее за кушак. Наконец Шура нашла нужный провод. Привстав на крыле, она крикнула Василию:

- Держите провод! Накиньте его на лебедку. Крутите скорее ту... черную ручку!

Василий отпустил Шуру на минуту и повернулся к лебедке. Удар! Оглушительный гром, нестерпимый блеск заставили его присесть на корточки, прикрывая глаза рукой. Через мгновение, овладев собой, он выпрямился и протянул руку за Шуриным кушаком...

На крыле не было никого.

САНИТАРНАЯ ПОДГОТОВКА

ШЛЯПА! - крикнул Зорин. - Прыгай теперь за ней!

Опытный летчик, привыкший следить разом за полусотней приборов, знать все, что происходит спереди, сзади, справа, слева, снизу и сверху, уловил, как упала Шура. В тот момент, когда девушка привстала, чтобы передать шланг Василию, гром грянул за ее спиной. Шура вздрогнула и, не удержав равновесия, соскользнула с крыла. К счастью, автоматический парашют вовремя раскрылся, и теперь лейтенант видел, как далеко позади самолета покачивается в воздухе прозрачный белый гриб.

- Прыгай теперь за ней! - крикнул он Василию, разворачиваясь для посадки.

Лейтенант Зорин принадлежал к числу тех людей, которые в ответственную минуту всегда говорят: "Пусти, я сам сделаю", но Василию нельзя было передать управление на посадке.

Обычно мешковатый, механик уже стоял на плоскости, выбирая подходящий момент для прыжка. Под ним на небольшой глубине кружил горб голого песчаного островка, который продолжался под водой, ярко освещенной солнцем, песчаной мелью. Парашют Шуры плавно спускался на эту мель. Сама девушка висела на стропах безжизненным грузом, склонив голову на плечо - очевидно, она была оглушена ударом.

Прыгнув, Василий сразу же раскрыл парашют - высота была слишком мала, чтобы догонять Шуру затяжным прыжком. Он видел сверху, как распласталась на спокойной воде волнующаяся ткань Шуриного парашюта. Девушки не было видно - может быть, она запуталась в складках. Василий перебирал стропы, стараясь направить падение ближе к белому пятну, с тревогой смотрел вниз. Самолет, обгоняя его, снижался широкими кругами...

Туча брызг... Удар. .. Песчаная муть в зеленой воде...

Василий толкнулся ногами в дно, выплыл и, поспешно освободившись от строп, приподнял голову над водой. Теперь кругозор у него был совсем иной. Он сразу потерял из виду Шурин парашют и, ныряя в воде, не мог найти его. Ближайшее темное пятно оказалось камнем. Василий коснулся рукой скользких водорослей и поплыл под водой в другую сторону.

Глубина была невелика - два-три метра. Дно, освещенное солнцем, искрилось золотистым светом. Маленькие проворные рыбки метнулись в сторону от Василия, за ними скользнули по дну их тени. Краб боком пополз под камень, остановился, поглядел на механика, покачивая клешней.

Взволнованный механик не сразу сообразил, что его собственный парашют загораживает ему треть горизонта. И действительно, обогнув надувшиеся пузыри мокрой материи, Василий увидел метрах в ста такие же пузыри Шуриного парашюта.

Когда лейтенант посадил самолет на воду, бортмеханик, разгребая широкой грудью воду, выбирался на берег. Увидев лейтенанта, Василий издали поднял на руках девушку. Зорин вылез из кабины и по колено в воде побрел навстречу Василию.

Они сошлись на берегу. Механик опустился на колени, бережно положил Шуру на песок. Ее лицо было очень бледно, зубы стиснуты.

Василий дотронулся рукой до ее холодной щеки и с ужасом отдернул руку.

- Все!.. - прошептал он.

Зорин нагнулся над девушкой, приоткрыл ей веко. Он слыхал, что по зрачкам как-то определяют - жив или мертв человек. Но у Шуры зрачки почти закатились, глаза взглянули на летчика пустыми, страшными белками.

- Какая девушка была, боевая! - вздохнул Василий.

- Надо делать искусственное дыхание, - решил лейтенант. - Ты умеешь?

Вдвоем, вспоминая когда-то много лет назад пройденное санитарное дело, летчик и бортмеханик неумело стащили металлическую сетку, перевернули безжизненное тело девушки, и лейтенант, как более решительный, разжал ей зубы карандашом.

Вытянув шею, Василий с волнением следил за ним.

- Осторожно, зубы обломаешь, - говорил он почему-то топотом. Из раскрытого рта вылилось немного воды.

- Теперь язык вытащить, - сказал лейтенант.

- Еще иголкой его пришивают, - добавил Василий и снял шлем, где, по солдатскому обычаю, была заколота иголка с суровой ниткой.

- Берись за руки, - решительно произнес лейтенант и тут же замялся. Если только ребра целы. Может, просто за язык дергать? Кажется, есть такой способ.

- А может, коньяк... у меня есть, - предложил Василий. - Подержи рот, я волью.

Он наклонился с фляжкой в одной руке и с иголкой в другой.

И кто знает, сколько бы еще издевательств претерпела Шура, если бы она не догадалась в эту минуту открыть глаза.

- Ура-а-а! - завопил Василий и схватил на руки своего начальника. Лейтенант, ты гений! Бросай самолет, иди в доктора! Дай я тебя расцелую!

У КОСТРА

ШУРА взяла билет, и вдруг оказалось, что экзамен принимает ее собственный дядя. Дядя нахмурил брови и постучал чайной ложечкой по столу.

- Ну-ну, Шурочка, смелее! Рассказывай, как настоящий Хитрово.

"Дяде нужно ответить на редкость хорошо, - подумала она, - ему неудобно будет ставить мне двойку". Волнуясь, она прочла билет и с ужасом почувствовала, что не понимает ни слова. Прочла еще раз, даже выучила наизусть нелепые словосочетания. "Как стыдно, - подумала она, - я даже не понимаю, что он меня спрашивает".

Очень приятно было проснуться после такого сна. В темноте Шура протянула руку, чтобы зажечь настольную лампу, и запуталась пальцами в мехе. Почему-то она была укрыта не одеялом, а какими-то куртками, и от них несло приятным, чуть сладковатым запахом бензина.

- Пусти, лейтенант, - сказал кто-то рядом. - Дай место старому поджигателю. Когда я жег камыши под Астраханью, мы складывали костер так...