Владимир Гусев - Фрагментарное копыто неподкованной собаки

- Я счастлив, что могу помочь одной из самых красивых женщин планеты.

- Видите ли, дело в том, что...

Линда подошла к владельцу витатрона вплотную, коснулась тонкими нежными пальцами рукава пиджака. И посмотрела в глаза тем особым взглядом, каким женщина смотрит на мужчину, от которого многое зависит в ее жизни и которому за это многое она готова отдать самое дорогое, что у нее есть, - собственное тело. Точнее, не отдать, а предоставить во временную аренду.

И Шпак мгновенно понял это.

- Что вы испытываете некоторые финансовые затруднения, - помог он телеведущей начать говорить о главном.

- Они временные. Я уверена, контракт будет продлен.

- Но сеанс вам нужен уже сейчас.

- Мы могли бы поужинать сегодня вместе, - улыбнулась Линда той улыбкой, после которой мужчины обычно начинали выполнять все ее просьбы..

- К сожалению, я сегодня не смогу. И завтра тоже! - предупредил Шпак следующее предложение своей собеседницы. - Видите ли... Когда мне хочется острых ощущений, я занимаю один из саркофагов и получаю их.

- Вы продолжаете рекламировать свой витатрон? - нахмурила черные, почти прямые брови Линда.

- Меня привлекает это больше, чем секс, - сказал мужчина, глядя женщине прямо в глаза. - И не одного меня.

- Но почему? Ведь все, насколько я поняла, сводится к тому же - сексу. Ну, часто заканчивающемуся смертью, - брезгливо повела она плечиками, укутанными тончайшим, почти невесомым и почти невидимым шарфиком.

- Вы поняли совершенно неправильно. Не к сексу, а к любви. Дистанция между ними - огромного размера. А люди, пережившие свою смерть, начинают совершенно иначе относиться к своей жизни.

- Мне впервые приходится уговаривать мужчину. Я даже не знаю, как должна себя вести.

- А никак. И уговаривать меня не нужно. Витатрон - удовольствие дорогое. И продается оно - только за деньги.

- А вот и нет!

- А вот и да!

- Да она же страшнее атомной войны! У тебя на нее и не встанет!

- У меня на всех встает. Так на что спорим?

- На ящик пива.

- Шара не канает. Она наверняка еще девочка. Из-за ящика пива возиться... Спорим на твой мотоцикл!

- А ты что на кон поставишь?

- Свой компьютер с виртуалкой.

- Заметано! Только давай оговорим сроки. Месяца тебе хватит?

- Вполне.

Кир протягивает вперед правую ладонь, я хлопаю сверху своею. И только потом начинаю сомневаться: а вдруг Супникова не согласится?

- Вот это, я понимаю, спор! - восхищается Шурик Колесников.

- Да... Похоже, скоро Кир получит то, о чем и не мечтал, - сомневается в моем успехе Витька Пасько.

- Посмотрим, - цежу я сквозь зубы и смачно сплевываю на пол школьного сортира.

В тот же день я иду за Супниковой, сопровождаемой парой подружек, до тех пор, пока она не остается одна.

- Ксюха, привет! - немедленно догоняю я ее и бесцеремонно забираю полиэтиленовый пакет с учебниками и тетрадками.

- О! Ты что, решил меня проводить? - не верит она собственному счастью. Еще бы! У Супниковой тонкие кривые ноги и грудь плоская, как доска, хотя все ее сверстницы давно уже примеряют лифчики. Примеряют, но не носят - нынче они не в моде. Во всяком случае, мне еще ни разу не приходилось с девчонки лифчик снимать, хотя трусики - уже не однажды.

- Ага! - улыбаюсь я улыбкой дебила. - Мне в компьютерный салон надо зайти, нам как раз по пути.

- А я уж решила, что ты с Ягуповой рассорился, - разочарованно говорит Супникова и замолкает.

- Еще нет, но собираюсь.

- Почему?

- Больно много о себе воображает.

- Мне бы такие ноги, как у нее... Я бы тоже воображала, - раскатывает губу Ксюха.

- У тебя тоже ноги красивые, - беззастенчиво вру я.

- Правда? - приостанавливается Супникова и заглядывает мне в глаза.

- В натуре! Только ты, наверное, еще не девушка? - красноречиво смотрю я на то место, где у нее должны быть сиськи.

- Давно уже девушка. А груди у меня тоже есть, только еще маленькие. Мама сказала, они у меня вырастут позже. И целоваться я умею, двоюродный брат научил, - бесхитростно сообщает Ксюха.

- Может, он тебя и всему остальному научил? - хмыкаю я.

- Нет. Остального он и сам не умеет.

- Хочешь, научу? - столь же бесхитростно предлагаю я.

- А ты умеешь? - не верит Супникова.

- Спроси у Ягуповой.

- Не буду. Я и так знаю, что умеешь, - опускает глаза Ксюха и чуть заметно краснеет.

- От кого?

- Девчонки в туалете болтали.

- А что еще обо мне говорят?

- Что ты умеешь делать это классно.

- Хочешь попробовать?

- Нет. Мама ругать будет.

- Она не узнает.

- Жена директора - и не узнает? Да я только подумаю о том, чтобы покурить перед уроками, а она уже мне пальцем грозит и говорит: "Не делай того, что ты собралась делать!" - строгим противным голосом передразнивает Ксюха родную мать.

- Жаль. Мы бы классно провели время.

- Мне тоже жаль. Ты куда? - спохватывается Супникова, обнаружив, что я остановился и протягиваю ей пакет с учебниками.

- В салон, дискеты покупать.

- Ты всегда так быстро сдаешься?

- Нет. Первый раз. Другие не боялись, что их отругает мама.

- Я тоже не боюсь.

- Не понял?

- Проводи меня завтра после уроков, только от самой школы.

Ага, вот в чем фишка: Супникова хочет, чтобы все видели, с кем она теперь встречается. Да не теперь, а первый раз в жизни. Самая, пожалуй, некрасивая девчонка - с первым плейбоем лицея! Ну и влип... А ведь придется ее провожать, никуда не денешься. Иначе не видать мне ни мотоцикла Кирилла, ни собственной виртуалки - как своих ушей.

Две недели я провожаю Супникову из школы чуть не каждый день. А в выходные еще и гуляю с нею по нашему "Бродвею" - проспекту Гагарина. И старательно отвожу глаза, встречая знакомых. Но с некоторыми все-таки приходится разговаривать. Супникова, правда, большей частью молчит, но мне от этого не легче. А вечером приходится ее еще и целовать, да не раз и не два.

У меня от этих поцелуев уже скулы сводит.

Правда, я стараюсь побыстрее залезть ей под блузку или под юбку. Но под блузкой у нее ничего интересного нет, а бедра она сводит так плотно, что делать мне там в общем-то нечего. Приходится снова целоваться.

Я уже и мотоцикла этого не хочу. Но и расставаться со славой первого плейбоя лицея мне тоже не катит. А Супникова, пожалуй, последняя девственница в нашем лицее. Он физико-математический, девочек с самого начала было мало.

А теперь и вовсе осталась, наверное, только одна. И обесчестить ее - для меня вопрос чести.

Шпак знал: весть о том, что в семнадцатой палате произошло что-то неладное, разлетелась по институту мгновенно. Такого никогда еще не было. Такого, просто не могло произойти.

Главный инженер, среднего роста стройный мужчина с нездоровой кожей и мелко вьющимися волосами, успел подготовиться к разговору.

- Пациент из семнадцатой палаты оплатил один сеанс, но просмотрел как минимум десять. Потому что начинающийся в конце каждого сеанса выход из состояния летаргии уже через несколько секунд сменяется последней фазой погружения в сон.