Дмитрий Хабибуллин - Тот День

Глава 1. Пробуждение4

Глава 2. Записки с того света: Вступление12

Глава 3. Рассвет в храме16

Глава 4. Записки с того света: Одиннадцать часов24

Глава 5. Сержант Старыпин28

Глава 6. Записки с того света: Полдень36

Глава 7. Человек в часовне40

Глава 8. Записки с того света: Начало первого48

Глава 9. Шаталово52

Глава 10. Записки с того света: Половина первого59

Глава 11. Встреча в лесу63

Глава 12. Записки с того света: Половина второго70

Глава 13. История Арнольда74

Глава 14. Записки с того света: Два часа дня82

Глава 15. Ева86

Глава 16. Записки с того света: Начало третьего94

Глава 17. Смоленск98

Глава 18. Записки с того света: Половина третьего часа107

Глава 19. Тернист путь праведника111

Глава 20. Записки с того света: Где-то три часа дня119

Глава 21. Сон полковника123

Глава 22. Записки с того света: Начало четвертого131

Глава 23. Встреча на Волге135

Глава 24. Записки с того света: Половина пятого часа143

Глава 25. Заговор147

Глава 26. Записки с того света: Пять часов вечера155

Глава 27. Дорога на базу158

Глава 28. Записки с того света: Начало шестого167

Глава 29. Невские172

Глава 30. Записки с того света: Около шести180

Глава 31. Волк в овечьей шкуре184

Глава 32. Записки с того света: Прощание195

Глава 33. Серебро197

Глава 34. Явление Голоса200

Полковник Андрей Михайлович Соколов, командир части противовоздушной обороны при разведывательном авиаполку военного городка Шаталово, открыл левый глаз, поднял правую руку и посмотрел на большой циферблат “командирских”.

— Полночь. — сухим, севшим от тридцатилетнего стажа курения голосом, отрапортовал себе офицер.

— Надо бы перейти на нормальный режим, а то, того гляди, клыки от ночного бдения повырастают. — смотря на потолок, пошутил Андрей. Потолок промолчал.

Неделю назад, двадцать первого ноября две тысячи двенадцатого года, в районе обеда в родную часть полковника прибыли московские генералы. Проверка приезжала каждый год и ровно на неделю. И вот вчера, двадцать восьмого ноября, их толстые задницы поехали домой.

Миссия была внеплановой. Так вышестоящее штабное офицерье держало всех в страхе, развлекало себя и высмеивало периферийных командиров. Однако, плешивые гости из столицы были всегда предсказуемы; Андрей Михайлович — нет. Полковник четверть века отдал части, и четверть века он являлся одним из тех немногих, портящих статистику дибилизма в рядах славной российской армии.

О приезде генералов Соколов узнал задолго до самих “звездоносцев”. В прошлом году комиссия пожаловала к нему в начале сентября, а в позапрошлом — в конце августа.

— Следовательно, — решил Андрей последней осенью, — в двенадцатом их ждать не иначе, как в конце ноября.

И мысли те были понятны только ему.

А дело было вот в чем: в две тысячи десятом августовские учения были свернуты раньше своего срока по причине спешки главного штаба в “откатывании” речного флота и северных частей. В том году обещали ранние заморозки, поэтому-то штаб и поспешил занять сезон безотложными учениями. В одиннадцатом — новые экспедиторы прибыли в начале сентября, когда их звезды северу были уже не нужны. Однако тогда товарищи столкнулись с другой проблемой. И имя той проблемы было: местный совхоз. Сентябрь — месяц уборочных работ, а вокруг части сотни гектаров полей, да и часть то, ни какая-то, а противовоздушная, и учения без грязи не бывают. Вот комбайнеры и накатали тогда письмецо в генштаб. Видимо, бесконечно ломать косилки о куски плавленого железа — занятие не очень приятное, и, в конечном счете, народный гнев возымел эффект.

Догадаться же о следующем приезде столичных полковнику не составило труда. За годы службы образ мышления российского вояки был изучен Андреем вдоль и поперек. Было очень забавно подшучивать над этим грубым и простым народцем, который сутки напролет только и делал, что пил спирт, козырял друг другу и материл по всем полям Америку. Порой, он чувствовал себя неуютно, словно волк в овечьей шкуре. Но и это имело свои плюсы.

Так и тогда: Соколов раскусил “хитрый замысел” сразу же, после отъезда офицерья прошлой осенью. Он знал, что они исправят проколы предыдущих лет. И чисто по-армейски запихнут дату внеплановых предзимних учений в самый крайний для этого региона предел: конец ноября месяца.

— И все-таки, я не ошибся. — открыв второй глаз, хвастался Соколов безмолвному потолку.

Да, в жизни его мало что веселило, и такие вот моменты, когда можно было от души посмеяться над глуповатыми людьми, и не давали ему умереть от скуки. Лежа на твердой кушетке своего излюбленного бункера, полковник вспоминал события последней недели и самодовольно улыбался.

Утром двадцать первого числа, как и предполагал Андрей Михайлович, загудели моторы штабных “козлов”. Состав проверяющих никогда не повторялся, и о дурной славе части Соколова новые лица не знали ничего. Не знали они о состоянии документации, содержание которой, было больше похоже на работы маститых сатириков. Нет, бумаги полковника были в порядке, более того, скрупулезность ежедневного бытописания части доходила до маразма. Что же касается рапортов и подсудных дел, то личный состав мог дружно браться за руки и без всяких там “но”, идти прямиком в рай; и сам Петр на райском КПП отдал бы ребятам честь. Не знали генералы и об идеальном, без единой пылинки, состоянии инвентаря и аппаратуры. И даже морально устаревшие ракеты шахтного базирования, которые по своему статусу должны быть грудой полусгнившего железа, выглядели, словно не в шестидесятые поставили их на караул, а всего-то пару лет назад. Одним словом, идеальная, совсем не похожая на российскую (в плохом смысле этого слова), часть. Но вовсе не это вызывало у генералов шок и изумление, а у Соколова те самые, редкие и очень драгоценные приступы смеха.

Машины остановились на строевой площадке. Словно по команде открылись двери, и, надменно вытаскивая одну ногу за другой, из машин вывалились одинаково низкие генералы. Всего их было четверо. Четыре начальствующих лица.

“А точнее — ряхи”, — презрительно подумал Соколов.

Полковник разительно отличался от усредненного образа старшего офицера. И не только умственно, но и внешне. В отличие от столичных штабистов, Андрей Михайлович был подтянут, и, не смотря на свои пятьдесят, без единой рыхлинки. Его черные волосы, едва тронутые сединой, были густы и по-молодецки переливались на солнце. Болезни тоже обходили его стороной, и единственным его недостатком была небольшая хромота на правую ногу — следствие тяжелого перелома в незапамятные времена. В остальном же — хоть в космос отправляй. Нет, не был он спортсменом, да и зарядку делал, только когда не лень. Просто полковник был другой. Чистой породы.