Евгений Рубаев - Серая шапка

— Едем ко мне домой, за деньгами!

«Ну, попали!» — подумал Аркадий, — мужику просто надо доехать до дома с толкучки. Сейчас доедем, он выйдет и скажет — «Потом куплю!»

Такой способ добираться до дома был известен давно. Особенно у ранних выпивох. На авто-толкучке шинкари спиртное продавали с шести утра. Страждущие добирались туда попутно, подвозил кто-либо за символическую плату: всё одно в ту сторону едет! Для дороги назад, опохмеленные и обнаглевшие тралфлотовцы разыгрывали пьесу, что собираются покупать автомобиль. Усевшись большой толпой на все сиденья, они командовали бедолаге-продавцу:

— Поехали в Росту, там брат живёт, большой знаток автомобилей. Он посмотрит твой аппарат и тогда едем оформлять!

Доехав до Росты, а это была самая дальняя точка города, продавцу сообщали одно из следующего: «На ходу твоя тачка — что-то не того», «Брата нет дома, уехал на рыбалку», «Жена денег не даёт!», или ещё что-нибудь. А то и просто вылезали и уходили, и всё! «Так и сейчас будет, наверное!» — поддался упадническим мыслям Аркадий.

Его беспокойство передалось Бриттову. Причём у последнего это смятение осложнялось страхом «быть узнанным» коллегами-моряками. Бриттов был очень отважный человек, но отвага его работала лишь в секторе «защита Родины» — тут он мог повести крейсер в атаку на две эскадры противника или, не колеблясь, умереть за Родину честь. А вот, допустим, перед хамами он пасовал. Не было у него оружия и средств против наглецов и прочей нечисти. Его могли влёгкую облапошить в мелкой сделке или в штабе недодать того, что было ему положено по статусу командира атомной подводной лодки. Могли отодвинуть в очереди на автомашину или квартиру в пользу какой-нибудь Марьи Ивановны. И у Бриттова не хватало отваги разобраться с такой дискриминацией. Очевидно, внутренняя интеллигентность не давала развиться хамству, присущей всему его поколению. Бриттов был из тех динозавров, которые умрут с голода, но никогда не украдут и не попросят кусок хлеба. Зная свои дефекты поведения, он всецело доверился Аркадию. Более того, чисто инстинктивно, он глубоко в душе решил держаться этого дерзкого, современного парня, надеясь научиться современному поведению. Жена Бриттова с детьми давно жила у родственников, на материке. Она была из той плеяды жён моряков, которые согласны ждать мужа с моря, но ждать с комфортом, в хороших климатических условиях. Бриттов, конечно, оправдывал свою жену. Растить детей в Заполярье было просто опасно — здесь настолько суров был климат и недоставало в питании свежих продуктов. Перестройка тоже не прибавила витаминов в рационе горожан. Вернее, фрукты на рынке были, но по такой цене, что вся работа, все «полярки» и выслуги становились абсолютно бессмысленными. Все эти надбавки забирали торговцы, а у них — по конвейеру — рэкетиры, чиновники-мздоимцы и прочая надстройка. Бриттов находился в походе бывало и годами, а уж полгода — очень часто. Поэтому жена однажды из отпуска с детьми не вернулась и устроила старшую дочку в школу у своих родителей в городке средней полосы. Потом и сама нашла себе неплохую работу, не денежную, но дававшую возможность спать по ночам, не терзаясь: «Что же будет? Стаж не идёт, пенсии в старости не получу!» — тогда ещё не знали, что пенсия будет иметь сугубо теоретическое значение.

В то время, как жена Бриттова переехала на материк, народ ещё опасался за социальный статус. Ещё были живы милицейские рейды, разыскивающие «тунеядцев», то есть не работающих дольше двух месяцев, за что могли направить куда-либо за Енисей, где работу им подбирал уже участковый. Каждый должен был где-то состоять! Научно-исследовательские институты были полны скрытых тунеядцев, все отделы предприятий были заполнены получиновниками. Штаты раздували неимоверно! Когда Бриттов с женой встречались в отпуске, они мечтали:

— Вот выйдет Бриттов на пенсию — заживём как люди!

А теперь же он мечтал продать капризную иномарку и купить в военторге обычные «Жигули», на которых уже и ездить к семье, когда выдастся отпуск. Деньги на эту покупку должны были прийти вот от этой сделки с «Фордом». Егор очень на неё надеялся, поэтому Аркадий в его глазах был уже полубогом — он отождествлял его с возможностью видеть семью. Тот прокричал Гаркину:

— А ты не скажешь, что жена деньги перепрятала, и что ты будешь покупать «потом»?!

Гаркин сделал абсолютно непонимающую мину и переспросил:

— Это в каком это смысле? Почему вас интересуют мои деньги? Что вы имеете в виду?

— Ну, ладно, это я пошутил! У нас до этого разговор был на одну тему и я, вроде как, в продолжении того…

— Я ваших шуток не понимаю, — пробормотал Гаркин, умещая свои журавлиные ноги за сиденьем.

— Показывайте дорогу! — кричал Аркадий, возбужденный процессом управления иномаркой с резвым двигателем.

Бриттова в это время раздирало двойственное чувство. Во-первых, он очень опасался за машину, которой управлял Аркадий, а не он. Тем более, он подозревал, что у Аркадия и прав-то на вождение нет! Спросить об этом он считал некорректным в сложившейся ситуации. Во вторых, он всё время опасался, что рано или поздно придётся сознаваться, что хозяин машины — это он. У нотариуса-то переписывать с его документов будут! Как выйти из этого — он не знал. Вдохновляла лишь уверенность Аркадия, который был уверенным всегда. Бриттов помнил лишь один момент, когда Аркадий был с растерянным лицом — в тот момент ему предстояло перелезть с балкона на балкон из логова хищных самок, чужих жён. Аркадий тоже это помнил и был предан Бриттову в благодарность, что тот спас его в те страшные моменты его жизни!

Очевидно, слова «Показывай дорогу!» ввели Гаркина в его родную колею. Командовать тот любил на генетическом уровне. Только такие люди становятся капитанами. Он от самого поворота с толкучки начал давать распоряжения. Кроме направления движения автомобиля, он непрерывно кричал:

— Вот здесь осторожно! Объезжай яму справа! Левее, левее бери, тормози! Оп-оп, оп! Тише ты! — и так далее.

С самого момента принятия командования он сразу перешёл на фамильярное «ты» и сильно не церемонился в выражениях, таких как «раззява», «кто тебя учил так ездить» и тому подобных. Всё это звучало непрерывно, но не повторяясь в своём многообразии. Наконец, Аркадий не выдержал и прокричал:

— Это пока ещё не твоя машина! Назови адрес и сиди спокойно!

— Как это, назови адрес? У меня же там деньги, семья, в конце концов! Как это, назови адрес? Машина сегодня станет моя, а ты ей подвеску всю уже загубил, пока мы едем. Тебе что, тебе не ремонтировать! — начал непрерывно бурчать претендент на машину.

Здесь Аркадий вспомнил, что в Англии существует закон: если моряк отходил в дальнем плавании более трёх лет, особенно в арктических морях, то его свидетельские показания в суде не являются легитимными. Или, говоря прямо, не принимаются судом.