Роберт Хайнлайн - Время для Звезд

– Остаетесь еще Вы.

Тут я вдруг подумал, что если бы у меня хватило духу прыгнуть с корабля в воду, все остальные могли бы спокойно отправиться домой. Это не было серьезной мыслью: я, конечно, когда-нибудь умру, но уж во всяком случае не из-за самоубийства.

– Со мной тоже не многим лучше, сэр. Моей напарнице около… – мне пришлось остановиться и подсчитать, результат как-то не укладывался в голове, – около девятнадцати, сэр. Детей нет. И нет шансов, что дети появятся прежде, чем мы войдем в пик. Да и в любом случае я не смог бы связаться с новорожденным ребенком. Когда мы выйдем из пика, ей будет под пятьдесят. Насколько мне известно, до настоящего момента у всего нашего флота не было случаев восстановления связи после столь долгого перерыва.

Он ответил не сразу:

– У Вас есть какие-нибудь причины считать, что это невозможно?

– Ну… вообще-то нет, сэр. Но это крайне маловероятно.

– Ммм… Вы считаете себя специалистом в теории телепатии?

– Кем? Конечно, нет, сэр. Я просто телепат, вот и все.

– Думаю, скорее всего он прав, – вступил в разговор доктор Пандит.

– А Вы – специалист, доктор?

– Я, сэр? Как вам известно, моей специальностью являются редкие заболевания. Однако…

– В таком случае мы проконсультируемся с Землей. Возможно, они смогут посоветовать нам что-либо. Что-нибудь, что увеличит наши шансы. Вполне возможно, ввиду сложившихся обстоятельств фонд разрешит снова использовать наркотики для уменьшения вероятности того, что после пика не удастся восстановить связь. Или что-нибудь еще.

Я хотел сказать ему, что Вики не станет рисковать и принимать опасные наркотики, к которым можно и привыкнуть. А потом передумал. Пэт принимал – значит, и Вики может.

– Это все, джентльмены. Мы стартуем завтра в полдень. Да, вот еще. Один из вас намекал, что на нашем корабле упала мораль. Верно, и я знаю это, возможно, лучше, чем кто-либо из вас. Однако мораль восстановится, и мы сможем быстрее забыть о своих утратах, если мы сразу же возьмемся за работу. Хочу еще только добавить, что все вы, как старшие офицеры этого корабля, можете сделать очень многое для повышения морали, просто подавая хороший пример. И я уверен, что так вы и поступите. – Он встал. Не знаю уж каким образом по кораблю разносятся новости, но к тому времени, как я дошел до столовой, все уже знали, что мы завтра стартуем. И не к Земле. Я сразу выскочил из столовой, она вся гудела от разговоров, а мне не хотелось принимать в них участие, мысли у меня путались. Я думал о том, что Капитан хочет сделать еще один переход, после которого он скорее всего не сможет сообщить результаты – если те вообще будут – на Землю. А из-за этого у всех нас появляются великолепные шансы никогда не вернуться домой. С другой стороны я не мог не восхищаться тем, с какой твердостью он напомнил нам о наших обязанностях и в зародыше подавил панику. Воля у него была. У «Летучего Голландца» тоже была воля, правда по сообщениям тех, кто видел его в последний раз, он все еще пытался обогнуть мыс Горн, и все так же безуспешно.

Вот Капитан – Капитан Свенсон, поправил я себя – не был бы таким упрямым, как бык.

А может был бы? Если верить Уркхардту, последними словами Капитана было напоминание, что теперь он должен выполнять возложенное на нас задание. Все мы были очень тщательно подобраны (не считая нас, психов), и вполне могло статься, что и шкипер, и запасной шкипер каждого корабля выбирались в первую очередь по бульдожьему упрямству, тому самому качеству, которое не давало Колумбу отступить даже тогда, когда у него кончалась питьевая вода, а команда готова была взбунтоваться. Я вспомнил, что дядя Стив как-то высказывал такое предположение.

Тут я решил пойти и поговорить с дядей Стивом, а потом вспомнил, что не могу этого сделать, и вот тогда-то почувствовал себя действительно паршиво. Когда мои родители умерли, два пика тому назад, я почувствовал себя паршиво потому, что я не чувствовал себя паршиво, как был бы должен. Когда это случилось – или, вернее сказать, к тому времени, как я узнал об этом – они были уже давно мертвы, люди, которых я давно не видел, просто лица на фотографиях. Но дядю Стива я видел ежедневно, я видел его только сегодня. И я привык обсуждать с ним все свои неприятности, когда они казались чересчур велики для меня одного.

Вот тут-то я почувствовал утрату. Ведь иногда после сильного удара не сразу чувствуешь боль. Боль появляется только тогда, когда соберешься и поймешь, что тебя ударили. И очень хорошо, что как раз в этот момент кто-то постучал в мою дверь, а то я мог и разреветься.

Это была Мей-Лин со своим мужем, Четом. Я пригласил их в каюту, и они сели на койку. Чет сразу приступил к делу:

– Том, как ты относишься ко всему этому?

– К чему?

– Ко всей этой идиотской попытке идти дальше с тем, что осталось от команды.

– Какая разница, как я отношусь, – медленно ответил я. – Я же не командую этим кораблем.

– Вот как раз и командуешь.

– Что?

– Ну не совсем так, я просто хотел сказать, что ты можешь прекратить эту ерунду. Так вот. Том, все знают, что ты сказал Капитану, и…

– А кто сказал?

– Что? Да не важно. Если это пошло не от тебя, возможно, рассказали все остальные, бывшие на вашем совете. Теперь уже все знают. Так вот, ты ему верно сказал. В итоге получается, что по части связи с Землей Уркхардт зависит от тебя и от одного только тебя. Вот и выходит, что ты и есть тот человек, у которого в руках дубина. Ты можешь его остановить.

– Что? Подожди, я же не единственный. Ясно, что он не рассчитывает, на Дядю – а как насчет Мей-Лин?

Чет покачал головой:

– Мей-Лин не собирается «переговариваться» для него.

– Подожди, Чет, я же этого не говорила, – сказала Мей-Лин. Он с обожанием поглядел на жену:

– Ну не притворяйся такой дурочкой, радость моя. Ты же прекрасно знаешь, нет ни малейших шансов, что после пива ему будет от тебя какой-нибудь толк. А если наш отважный Капитан Уркхардт сам этого еще не понял, так я ему объясню, даже если для этого придется пользоваться словами, которые не говорят при женщинах.

– Но ведь может получиться, что я останусь в контакте.

– Нет, никак не может, а в противном случае я вшибу твою хорошенькую головку в туловище, и будешь ты у меня глядеть сквозь ребра, как птичка из клетки. Наши дети будут расти на Земле.

Мей-Лин взглянула на него и успокаивающе похлопала его руку. Траверсы пока не ждали ребенка, но всем было известно, что они надеются. До меня начало доходить, почему Чет столь непреклонен, и я почувствовал полную уверенность, что Мей-Лин действительно не возобновит контакта после пика – если муж немного с ней поговорит. Для нее было гораздо важнее то, чего хочет Чет, чем то, чего хочет Капитан, или чем какой-то там абстрактный долг по отношению к Фонду, который находится где-то далеко-далеко.