Марина Казанцева - Стамуэн

— Хороший, хороший Харрашт, — ласково проговорил волшебник, поглаживая дракона по крылу.

Пассажиры и пилот сошли на тёплый песок, хватаясь за поясницы. От долгого полёта у всех одеревенели спины. К тому же, на высоте было отнюдь не жарко. Три человека блаженно повалились на песок.

— А почему мы не сели прямо на лестницу? — поинтересовался Джед.

«Да тебе-то зачем?» — подумал Вилли — он так и не сказал другу, что для него придумал Маркус. Несложно догадаться, что значила смерть проводника вскоре после посещения Источника Судеб. Вилли твёрдо решил, что не допустит никакой замены. Маркусу следовало посоветоваться с ним, прежде чем затевать свою афёру.

— Это невозможно, — ответил Альваар. — За те годы, что мне тут выпали, я не раз летал сюда на своём драконе, пока этот озорник не отбился от рук. Дворец нематериален в любое время суток, кроме одной минуты на рассвете, когда первый луч восходящего солнца коснётся звезды на его центральном куполе. Тогда всё на минуту застывает. Я высаживался на ступени, но не успевал даже добежать до ворот, как проваливался вниз. Только мой Харрашт подхватывал меня, чтобы я не разбился о воду.

— У вас с драконом было взаимопонимание, а вы его ливорусом да мылом с перцем! — упрекнул волшебника Фальконе. — Да ещё нас плохому научили.

— Что ни сделаешь, мой наивный рыцарь, — развёл руками Альваар, — чтобы вернуть любовь и дружбу!

— А что же вы нам врали, что мы должны его уничтожить? — не сдавался Джед.

— Ну, я подумал, что если бы я сообщил двум странствующим джедаям, что им предстоит поставить дракону с Цефеид мыльную клизму, то едва ли нашёл бы единомышленников, — небрежно отвечал волшебник.

Возражать что-либо против этого было просто невозможно — доводы Альваара, как всегда, неотразимы.

— И как же мы войдём в нематериальный дворец? — спросил Вилли, озабоченный более высокими материями, нежели усмирением отбившихся от рук драконов.

Волшебник сел.

— Что будем кушать на ужин? — встревоженно спросил он. — Столик-то остался дома!

— Какой, однако, вы любитель комфорта, — неодобрительно отозвался Вилли, так и не получив ответа на вопрос.

— Так пойдёмте на охоту! — вскочил с песка Фальконе. После отравления ливорусом он сделался на удивление лёгким на подъём и очень энергичным.

— Любуюсь я на вас, голодный рыцарь! — с удовольствием ответил Альваар. — От вас требуется поймать дичь, а уж Харрашт её зажарит.

— Профессор, у нас есть кресало.

Вилли вытащил из кармана зажигательный прибор Прокруста.

— А то ваш Харрашт не столько жарит дичь, сколько приправляет её серой, — добавил он.

— Вот и ладушки! — обрадовался выдающийся алхимик юрского периода.

Все трое разбрелись по прибрежным зарослям.

Часа через полтора на песок вывалился из зарослей усталый Альваар. Он нёс за хвосты трёх животных, похожих на крыс. Вилли явился с пустыми руками. Последним вышел Джед. Он наловил полную рубашку странных зеленоватых плодов размером с апельсин и с запахом аммиака.

— Вот и чудненько! — воскликнул Альваар.

Вилли морщился, разглядывая добычу.

— Что это? — с подозрением спросил он.

— Песочные маркузявы, — охотно ответил Альваар, пытаясь разжечь огонь при помощи людоедского инвентаря.

— Которые из них? — допытывался Вилли.

— А вам-то что за разница? — весело сказал волшебник. — И те, и другие несъедобны. Это же всё приколы моего старого приятеля — Пространственника. Где он добывает этакую дрянь — ума не приложу!

Он оставил кремень и огниво и призвал на помощь дракона. Тот послушно полыхнул огнём, после чего путешественники зарыли закуску в песок и легли спать голодные.

Вилли не мог заснуть. Он лежал на тёплом песке и смотрел на парящий над водами моря дворец. Такой близкий и такой недоступный. Что там, внутри? Какая необходимость гнала их с Джедом сначала в пустыню, а потом по сельве юрского периода?

Дворец медленно переливался лёгкой перламутровой дымкой. Стены его возникали и испарялись. Что же там, за этими высокими окнами, за кружевными их решётками? Сиреневый туман, изливающийся из них, скрывал все внутренние детали. А, может, и нет там ничего? Один туман?

Хрустальная лестница снова потеряла очертания и перелилась в две.

— Не спится? — волшебник перекатился к Вилли по песку. В стороне шумно храпел дракон. Никакой сон был просто невозможен.

— Вы так и не сказали, как же мы попадём туда, — напомнил Вилли.

— А вы не догадались? Варсуйя вам ничего не говорила?

— Откуда вы можете знать, что говорила мне Варсуйя?! — рассердился Вилли. — Вы сговорились с ней?!

— Не надо так сердиться, — огорчился Альваар. — И напрасно вы подозреваете меня в каком-то сговоре. Конечно, я знаю Варсуйю. Когда Пространственник бывал здесь, мы собирались иногда вместе. И Стамуэн я посещал не раз. Но, что с того? История, которая случилась с вами, очень необычна даже для додонов. И, видите ли, у вас во лбу не просто вещь Пространственника, а его Глаз.

— Я этого не говорил.

— Но вы этому и не удивились! Ну хорошо, сознаюсь. Мы с Пространственником не просто встречались изредка. И он не бросил меня в сельве, когда принёс на эту планету. Я жил в его дворце. А потом, как всегда, он засобирался в Поиск и оставил мне кольцо, чтобы я мог оставаться во дворце. Я долго ждал его, а он не возвращался. Тогда я не утерпел и вылез погулять. Да вот беда — кольцо не открывает двери. Это может только Глаз. И, если я не совсем обеспамятел за прошедшие года, то могу сказать со всей уверенностью, что это Глаз светит в вашем лбу в минуту рассвета. Уж не знаю, как вы его заполучили, но раз вам выпало быть носителем Глаза Пространственника, то вы практически и хозяин дворца.

— Это же говорила и Варсуйя, — вспомнил Вилли. — Почему я не удивляюсь? Это неестественно.

— Вот именно, мой друг. Вы прониклись Пространственником.

— Он даже говорил твоими губами, — проронил Джед, который только что притворялся спящим. — Это было как раз перед тем как додоны убили Маркуса.

— В вашем времени додоны убивают? — дрогнувшим голосом спросил волшебник. — Да, видно, многое изменилось с этих пор. Кто был ваш друг, которого они убили?

— Он был додон, — ответил Вилли, и после этого надолго восстановилось молчание.

Валентаю было очень тяжело в душе. Слишком много странностей, касающихся его лично. Что его ждёт в этом дворце? Не этим ли путём шли все Избранные до него? И что будет с Джедом, если с Вилли произойдёт то, о чём рассказывал когда-то Маркус? А Маркус говорил, что Избранный развоплощается, чтобы попасть в компанию к Пространственнику. Каков он, Пространственник? И что это значит — проникнуться Пространственником?