Марина Казанцева - Стамуэн

— Чёрт! Мамочка! — невнятно ругался Мелкович, отплёвываясь от песка.

— Слезь с меня немедленно! — завопил из-под него Вилли.

— Что? — Мелкович потёр светлые брови, с которых сыпался песок. — Ты где, Валентай?

— Я под тобой, бестолочь! Ты сидишь на мне! Из меня завтрак просится!

— Да? — удивился Боб и пошарил вокруг руками. — А почему я ничего не вижу?

В яму поспешно спускались Кондор, Эдна и ещё несколько человек, привлечённые криками пострадавших.

— Помогите! — прохрипел Вилли, не надеясь более на разумность Боба.

— Где он, где? — засуетилась Эдна, разыскивая в кармане очки.

— Да что такое?! — недоумённо воздел руки Боб. — Чего все бегают?

Нэнси ухватила его за эти самые руки и так рванула, что здоровенный Мелкович слетел с Валентая, как с насеста, и укатился далее — вниз. Там он угодил в стопку пустых ящиков, приготовленных для находок, размолол их в щепу и остановился.

— Я думал, мне конец, — простонал Вилли, гребя руками и ногами среди песка, как раздавленная креветка. — У него зад цементный! А где Фальконе?

В карьере собрались почти все обитатели лагеря и бестолково тыкались в разные стороны, пытаясь определить, где засыпан Джед.

— Так, прекратите тут топтаться! — рассердился профессор. — Отойдите все назад!

— Давай, Аманда, иди сюда. — позвала Эдна, ползая на четвереньках по рыхлому песку. — Ты полегче. И ты, Калвин, иди сюда. Ты тоже полегче.

— Это что — оскорбление?! — возмутился Калвин Рушер, не трогаясь с места.

— Да вот же он! — обрадовался подошедший Боб и бесцеремонно — за руку — извлёк из песка Фальконе.

— Не трогай его, дурень! — крикнула Нэнси. — Оторвёшь конечность!

— Да как скажете! — обиженно пробубнил Мелкович и тут же выпустил бесчувственного Джеда. Тот упал, словно куль с мукой.

— Ну ты, Боб, ну ты дурак! — в разноголосицу завопили все, когда на несчастного Фальконе снова сошёл небольшой пласт грунта, но тут пострадавший вдруг резво вскочил и кинулся, как заяц, прочь.

— Братцы! — удивлённо проговорил Мелкович. — А это, случаем, не артефакт?

Обвалившийся слой обнаружил нечто непонятное. При первом впечатлении показалось, что это кусок жёлтого камня. Так оно и было. Только кусок этот выглядел, словно когда-то давно подвергался обработке: как угол каменной плиты со скошенной и почти целой фаской. Горизонтальная поверхность его уходила в стену, а две вертикальных боковых поверхности — в песок. Поверхность камня была выщербленной, а вид его неизвестен. Это не гранит, не кремень и ни что иное.

Сверху над находкой угрожающе нависала стена грунта. А под ней была осыпь. Трудно понять, каковы истинные размеры этого камня. Но, то, что они наткнулись на настоящую находку, было несомненно.

— Н-да. Очень интересно, — произнёс профессор. — Может, тут под этой трухлявой деревней, скрыты останки другого города, более древнего?

Исследовательский азарт уже овладел Кондором и по его взгляду, мельком брошенному в сторону городской арки, было ясно, как сильно жаждет он, чтобы этот ветхий городишко окончательно рассыпался сегодня же ночью. Профессор попробовал подступиться к артефакту и немного расчистить его сверху. Однако, нависшая земля тут же стала осыпаться, грозя новым обвалом. Все с криком разбежались.

— Так не пойдёт. Надо что-то придумать, — прокомментировал ситуацию подоспевший Маркус.

— А что тут думать? — высказался Боб Мелкович, чувствуя себя героем. — Обрушить надо всё! И раскопать потом!

— Выходим все отсюда! — распорядился Кондор. — И чтоб до завтрашнего дня, пока всё не обсудим, сюда никто не лез!

Резко упавшая тьма скрыла от обитателей лагеря белесые городские стены. Звёзды дико сияли в чернильно-чёрном небе. Не шуршали мыши, не шелестела сухая трава. Лагерь погрузился в сон.

Не спал только один человек. Он тихо выполз из палатки и осторожно выскользнул за пределы лагеря. Стараясь ступать бесшумно, он направился к карьеру, беспросветно тёмная яма которого походила на омут среди серебрящихся под молодым месяцем песков пустыни.

Человек осветил фонариком уступы и начал спуск. Дойдя до дна, он сразу нашёл каменный угол, выступающий из стены спрессованной земли и песка, и посветил на него — камень заиграл множеством искорок. Казалось, это маленький кусок звёздного неба смотрит из унылых и мрачных песков — такой эффект давали прилипшие к его поверхности сухие песчинки.

Вдруг человек выключил фонарик. Сверху послышался слабый звук, словно чьи-то ноги неуверенно ступали на почву. Человек бросился за кучу песка и притаился, распластавшись. Его широко раскрытые глаза смотрели во тьму, он изо всех сил пытался сдержать дыхание.

Чуть слышно осыпался песок под ногами идущего. Едва ощутимо обозначилась тень среди густой черноты ямы, освещаемой лишь звёздами. Высокая фигура приблизилась к камню. Худая рука протянулась и погладила поверхность.

— Оооо! Мфасса, куартра-ксс! — тихо, но с чувством проговорил неведомый гость и повернулся на выход.

Притаившийся за спасительной горкой ночной лазутчик едва перевёл дух. Тощий вдруг насторожился, обернулся и одним прыжком перескочил через препятствие. Первый посетитель в ужасе поднял руки для защиты. Длинная рука неизвестного твёрдо взяла его за горло и легко оторвала от земли, приблизив к своему лицу. Человек в ужасе заклекотал. Яростные белые глаза без всяких признаков зрачков только на краткий миг полоснули взглядом по внезапно покрывшемуся потом лицу.

— Ишшхафассааа! — прошипел абориген, взметнул другую руку и резко опустил. Жёсткий кулак крепко ударил по лбу первого человека. Пришелец сразу обмяк. Он был брошен на песок и оставлен в одиночестве.

«…слушайте, слушайте меня, дети мои! — высоко запел голос. —

Великие додоны всё содержат Силой своей, и разумом своим удерживают первобытную тьму, чтобы не сорвалась она с привязи и не поранила невинного лика Бытия. Так велика эта светлая Сила, так могущественна, что наполняет она ликованием и дерзкой отвагой того, кто припадёт к Камню, породившему всё живое, что вы видите вокруг!

Долгие, долгие тысячелетия Камень принадлежал додонам и сияющей мощью своею питал всё живущее и всё существующее! Только тьме не уделял он от щедрости своей. И так всё продолжалось в блаженной неизменности, пока не нашёлся один безумец. У тьмы свои пути, свои лазейки. Тот, кто соблазнится посулом, станет уязвим для стрел Изнанки Бытия!

Что за песни пела ему тьма? Что за чудные видения посылала его внутренним очам? Что за узы нежно обвивали его плечи? Что за мечты кружили голову героя? Пропало имя его в ночи. Последний звук без всплеска утонул в глубинах алчных времени, чтобы не возродиться никогда. Так тьма карает своих героев, что в услужении у неё.