Марина Казанцева - Стамуэн

— Что же получается, — поразился Вилли, — весь город стоит на костях? И не воняет?

— Скажешь тоже. — высокомерно ответил Маркус. — Большая честь быть похороненным в песках города. Это только для верных.

— А есть и неверные?

— Я, например, — любезно сообщил Джок. Похоже, он нисколько от этого не был огорчён. — Осёдлая жизнь в Стамуэне не для меня. Я всегда был искателем приключений.

Некоторое время они двигались молча. Вилли обходил сидящих на камнях ящериц — те словно впали в кому от зноя, даже глазки у них остекленели. Изредка попадались крохотные мыши, суетливо бегающие среди колючего кустарника. Птиц вообще нигде не наблюдалось. В воздухе ощущалась сухая жара, дул слабый ветер, не приносящий облегчения. Все в лагере страдали от сухости воздуха, а вот Маркусу всё нипочём. Для него это — родина.

Появилась какая-то пожухлая трава, забегали жуки. Нигде не видно крупного помёта, который указывал бы на присутствие травоядных.

— А львы здесь водятся? — снова заговорил Вилли, вспомнив недавно услышанный далёкий рык.

— Да ничего здесь не водится! — с неожиданной тоской бросил проводник.

Впереди постепенно вырисовывались тёмно-серые камни. Скалы шли уступами. Их грани изрезаны глубокими морщинами. Вся горная группа выглядела хаотично нагромождёнными осколками. Она вырастала из безбрежной пустыни, словно огромная игрушка, брошенная великаном.

— Смотри: человек! — сообщил Валентай.

Вдали, откуда-то сбоку от горной россыпи, двигалась маленькая фигурка.

— А, очень кстати, — заметил проводник. — Вот сейчас ты и посмотришь, как носят воду жители Стамуэна.

В голосе Маркуса снова проскользнула горечь. Он сошёл с каменистой тропки в сторону и присел на камень за колючими кустарниками, приглашая Вилли к отдыху.

— А, может, нам стоило взять канистры? — было озаботился тот.

— Тоже не веришь? — усмехнулся Маркус. — Ну, имей немного терпения. Всё сам сейчас увидишь.

Вилли решил больше не быть наивным, как ребёнок, не задавать поспешных вопросов, и подождать. В конце концов, проводник просто патологически желчный человек. Его послушать, так надо ложиться и немедленно помирать, а то через пять минут жизнь станет настоящей отравой! Ничего удивительного, что деятельный, энергичный Кондор всё время пересекается с ним! Постоянные нотки удручённости только и сквозят в речи Маркуса. Это в самом деле становится невыносимо! Простые вещи в его изложении выглядят сущей безысходностью! Можно подумать, что Вилли никогда не видел, как в Африке носят воду!

Валентай уже хотел раздражённо высказать своё сожаление, что вообще пошёл с Маркусом, но тот вдруг предостерегающе поднёс к губам палец и указал взглядом на тропу. Послышалось слабое постукивание камешков — кто-то неторопливо одолевал дорогу. И делалось это так медленно, что Вилли в очередной раз невольно подумал, что в Стамуэне понятие времени осталось просто неизвестным.

Над густыми безлиственными зарослями поплыла то ли чалма, то ли пыльный мешок, какие жители городка носят на головах. Потом показалось худое лицо, костлявые плечи. Обтрёпанное серое одеяние висело на них, как на вешалке. Человек не поднимал головы и двигался, как автомат. Вот он весь показался на тропе. Теперь стало понятно, отчего он двигается так осторожно. В обеих ладонях человек держал широкую глиняную чашку где-то около литра вместимостью. Не посмотрев на сидящих, он торжественно прошествовал дальше.

— И это всё?! Это вся вода?! — в ужасе спросил Вилли. — Они каждый день ходят в такую даль за чашкой?

Идея профессора обратиться к жителям городка за водой теперь предстала перед ним совсем с другой стороны.

— Ещё реже, — успокоил его Маркус. — Раз в два, а то и в три дня. Они научились обходиться очень малым количеством воды. Вот по этой тропе они и ходят уже не одно тысячелетие. Правда, говорят, что раньше воды было побольше. Даже колодцы были. Но, всё ветшает и приходит в негодность. Скоро Стамуэн совсем рассыпется.

— Но почему же они не уйдут в другие места? — изумился Вилли. — Ведь существуют правительственные программы по спасению населения таких вот гиблых мест!

— Им это не втолкуешь. Они цепляются за свои обычаи. И скорее все умрут, чем нарушат хоть малейший пункт. Некоторые, правда, сбегают отсюда. Ты помнишь того мальчишку, которого откопали при обвале?

— Да. У него довольно смышлёная мордашка.

— Вот как раз такие и сбегают. Только их очень, очень мало.

Вилли захотел пить и достал пластиковую бутылочку в четверть литра ёмкостью. Профессор сегодня каждому налил его дозу. Маркусу тоже досталась вода, как члену экспедиции. Хотя он и родственник аборигенам, но никто в городке не подаст ему и капли. Он — отверженный.

— Плохо, — поморщился Маркус. — Вода скоро начнёт портиться.

До того, как произошли все недавние события, Берелли часто ездил за водой и провизией к далёким горам Ахаггара. Там множество селений и холодные горные озёра. Экспедитор привозил десятки канистр, пластиковых баков и десятки упаковок с питьевой водой — этого хватало на всё. Никому и в голову не приходило, что вода может испортиться.

— А мы пойдём, посмотрим, как они добывают воду? — Вилли очень хотелось взглянуть на это место.

— Ты всё думаешь, что я вас дурачу? Думаешь, у жителей Стамуэна нет чашек побольше той, что ты видел? Я тебе расскажу, как выглядит источник воды. Это большая сталактитовая пещера в глубине горы. С вершин капает вода — примерно одна капля минут в десять. Каждый сталактит — собственность семьи. Это наследственное имущество. Именно имущество! Здесь есть понятие о частной собственности. Раз в два, а то и в три дня приходит владелец, забирает наполненную чашку и подставляет пустую. Всё. Никто не ворует чужое. Ни капли. Иначе придёт шаария, скажет «таха», и вор умрёт. А иногда и со всем семейством. Его труп выкинут падальщикам. Но, вода его никому не достанется — на следующий же день сталактит по непонятной причине высыхает и более не даёт ни капли. Ты бы взял без спросу такую воду? Вот почему я так стараюсь удержать Кондора от посещения пещеры воды.

— Может, нам лучше попытаться дойти до селений? — спросил потрясённый Вилли.

— А я что говорю?! — горячо воскликнул Маркус. — Я объяснял Кондору! Но он мне не поверил. Он считает меня проходимцем! Да пусть считает, но чем дольше мы тут просидим, тем ближе будем к гибели. В конце концов додоны погребут в пустыне наши трупы и забудут про всё. Такое на их глазах происходило много-много раз!

— Но ведь ты сам предложил пойти и поискать воду! — поразился Вилли.

Маркус вздохнул и потупился.

— Прости, Вилли. Я всё-таки обманщик. Я с самого начала не за кольями пошёл. И воду предложил искать совсем по другой причине. Просто не хотел говорить, что отправился узнать судьбу. Поэтому и хотел пойти один. Ну, раз уж ты со мной, наверно, это не без смысла. Я тоже всё-таки додон. И тоже подвержен суевериям. Прости.