Олег Авраменко - Маргарита Наваррская

Александр резко вскочил на ноги и в растерянности заходил по комнате взад-вперед. На лице его застыло выражение глубокого отчаяния, а глаза лихорадочно блестели, излучая бессильную ярость. Он нервно сжимал и разжимал кулаки.

- Черт! Черт, черт, черт! Что же делать, мать его так?! Что же делать?

- Оставь это, Сандро, - посоветовала Жоанна. - По что зря мучить себя? Зачем убиваться? Что было, то сплыло, прошлого не вернешь.

- Ну да, конечно. Кто старое помянет, тому глаз вон. Ты только и мечтаешь об этом. Еще бы! Маргарита тебе за сестру, дядя - папочка. Он удочерил тебя, возвратил тебе титул принцессы Наваррской, так что ты не осталась в накладе.

- Прекрати язвить, Сандро! - неожиданно резко ответила Жоанна. - Грех упрекать меня за то, что я называю его отцом. Я ведь очень смутно помню наших родителей, а дядя всегда относился ко мне как отец. И вообще, причем здесь титул принцессы? В конце концов, я и так принцесса - по рождению.

- Но меня раздражает...

- Да, тебя раздражает дядина доброта ко мне, раздражает его готовность в любой момент примириться с тобой, если ты откажешься от своих претензий. Это раздражает тебя, потому что не вкладывается в твое представление о нем, как о жестоком, бесчестном узурпаторе, потому что тебе будет гораздо труднее ненавидеть его, когда ты признаешь, что в сущности он хороший человек. А между тем, из ненависти к нему ты черпаешь свои силы; жажда мести стала главным, если не единственным смыслом всей твоей жизни. Ну разве можно так, Сандро? Коль скоро ты не веришь в бессмертие души, подумай хоть о земном существовании. Ведь ты попусту тратишь свою жизнь, гоняясь за химерами, тешась несбыточными надеждами. Разве ты терпишь лишения? Разве ты испытываешь стеснение в средства? Нет, у тебя всего вдоволь и ты можешь иметь все, что пожелаешь. Так чего, чего же тебе еще не хватает?

Граф остановился и устремил на сестру пронзительный взгляд.

- Чего мне еще не хватает, спрашиваешь? Власти! Вот что я хочу никем и ничем не ограниченной власти! - произнес он в каком-то жутком исступлении. - И чтобы заполучить ее, я готов прибегнуть к убийствам, спровоцировать междоусобицу, заключить позорную сделку и Инморте...

- Инморте! - испуганно воскликнула Жоанна и вскочила на ноги. Сандро, милый, побойся Бога! Ведь иезуиты грешники, еретики; они продали свои души дьяволу.

- Так утверждает наш епископ, - невозмутимо заметил Александр. Поверь, малышка, он преувеличивает. Впрочем, я тоже еретик и охотно продал бы свою душу дьяволу, да вот беда - тот явно не спешит ее покупать... И кстати, о грешниках. Что сказал бы монсеньор Франческо де Арагон, узнай он о наших отношениях?

Жоанна опустилась на табурет и тихо заплакала.

- Я каждый день молю Бога, чтобы он простил нас, - сквозь слезы произнесла она. - Грех наш велик, но Господь милостив... Да разве только мы грешники?! Быть может, Маргарита праведница? Или тот же Красавчик? Или Бланка?..

- Да-а, - вздохнул граф. - Нечего сказать, благочестивая компашка собралась. Что ни человек, настоящее вместилище добродетели и кладезь целомудрия... Между прочим, ты напомнила мне еще об одной грешнице - о моей так называемой жене. Говорят, она обнаглела до крайности. Завела себе любовника, рисуется с ним на людях, точно с законным мужем...

- Сандро!- укоризненно отозвалась Жоанна. - Как ты можешь! Кому-кому, но не тебе упрекать ее в этом.

- Совершенно верно, дорогая, совершенно верно. Меня огорчает не то, что она завела любовника, но кого она взяла себе в любовники! Нищего дворянчика, которому не хватает собственных средств даже на то, чтобы одеться прилично.

- Это правда, Бланка содержит его. Но не беспокойся, не из твоего кармана.

- Да знаю, знаю. Она скорее умрет, чем примет от меня хотя бы динар. - Граф горько усмехнулся. - И опять же, не об этом речь. Неужели ты не понимаешь, что ее выбор унижает меня в глазах двора? Это она так мстит мне - тонко, изощренно... Пойду-ка я потолкую с ней по душам.

- Прямо сейчас? - удивилась Жоанна.

- Именно сейчас. Я хочу застать ее в постели с этим добрым молодцем, так она будет поуступчивее. Надеюсь, они еще не уснули. А ты, сестренка, ступай спать, поздно уже... - Будто в подтверждение его слов, часы на главной башне дворца пробили дважды. - Вот черт! Мне нужно идти к... Впрочем, пусть он подождет, ничего с ним не станется.

- Кто это - он? - встревожено спросила Жоанна.

- Будешь много знать, скоро состаришься, - ответил Александр и, ласково взглянув на сестру, добавил: - Не волнуйся, малышка, не Инморте.

8. СВЯТО МЕСТО ПУСТО НЕ БЫВАЕТ, ИЛИ О ТОМ, КАК ГРАФ

ВООЧИЮ УБЕДИЛСЯ, ЧТО ЕСЛИ ЖЕНА НЕ СПИТ СО СВОИМ МУЖЕМ,

ЗНАЧИТ ОНА СПИТ С ЛЮБОВНИКОМ

Граф не ошибался, рассчитывая застать Бланку в объятиях Монтини; не ошибался он и в том, что в два часа ночи она еще не спит. По обычаю кастильского двора Бланка ложилась в постель очень поздно и просыпала около одиннадцати утра. В первые месяцы после переезда в Памплону, где не было такого милого обычая, она, расставшись с Маргаритой, возвращалась в свои покои и еще два-три часа скучала в обществе сонных фрейлин или же вызывала своего канцлера и обсуждала с ним текущие дела в Нарбоннском графстве.

Однако, начиная с июля, привычки Бланки несколько изменились. Хотя, как и прежде, она засыпала после двух, уже в полночь Монтини уводил ее в спальню. Этьен был очень милый парень и, несмотря на столь нежный возраст, имел богатый опыт в любви. С ним Бланка сделала для себя неожиданно приятное открытие, основательно поколебавшее внушенную ей с детства уверенность, что физическая близость есть ни что иное, как естественный способ удовлетворения животной похоти, которой господь покарал человечество за грехи их прародителей - Адама и Евы, сделав ее непременным и прискорбным спутником любви и брака.

От природы пылкая и страстная, Бланка была воспитана в худших традициях монашеского ордена Святой Кармелии, чьим сестрам кастильский король доверил после смерти жены опеку над обеими его малолетними дочерьми. Как и всякий закоренелый святоша, дон Фернандо был искренне убежден, что строгое пуританство и ханжеская мораль, исповедуемые орденом, удушливая атмосфера житейского невежества и глупейших предрассудков пойдут лишь на пользу добродетели юных принцесс; так что ни о каком их воспитании как будущих женщин и речи быть не могло. Бланке с большим трудом давалось осознание своей женственности, гораздо труднее, чем ее младшей сестре, ибо она, в отличие от Норы, была чересчур мнительна и близко к сердцу принимала всю несусветную чушь о взаимоотношении полов, что ей втолковывали монахини. Даже сам факт деления человечества на мужчин и женщин доставлял Бланке массу хлопот, вызывая у нее чувство душевного дискомфорта, но один случай, произошедший с нею на двенадцатом году ее жизни, породил в ней особенно много комплексов, от которых впоследствии она избавлялась долго и мучительно.