Виктор Хатунцев - Молибденовые дети

Сестра махнула кому-то и вновь вошла к Эльзе. Мария услышала плач малыша и стоны Эльзы.

- Он же голоден, дайте покормить! Отойди, гадина! Не подпущу!

Два увальня-санитара оттеснили Марию и распахнули дверь. Эльза завизжала, ребенок зашелся в кашле.

- Давай шприц-пистолет! - командовала сестра. - Да не этот! Который для психов!

- Не подходи, убью!

- Ну что вы встали?! - ругалась сестра. - По моей команде - раз, два...

Мария прошла мимо распахнутой двери и завернула за угол. Вестибюль был пуст в этот предвечерний час. Она нажала кнопку лифта, дверцы раздвинулись. Последним был семнадцатый этаж. От стремительного движения ее затошнило, она испугалась, что сейчас схватит и ей не успеть. Ранка на закушенной губе кровоточила. Лифт остановился, она вышла в небольшой холл. Стекла были толстыми, она поискала, чем можно ударить. Ткнула кулаком бесполезно. С высоты виделся багряный край неба, студеный свет его был полон холодом ледников.

Мария отыскала выход на пожарную лестницу, но марши, уходящие вниз, примыкали друг к другу почти без зазоров, в сквозную щель даже не видно было дна этого здания. Зато лестница уходила наверх, на крышу, и выходной люк туда был предусмотрительно не задраен, потому что, по мысли пожарных, спасение в случае чего можно было искать и на крыше...

Как же холодно и ветрено наверху!

Мария подошла к ограждению, за которым небольшой приступок кровли оставлял еще шанс для зыбкого балансирования. Но сам оградительный парапет был невысок, и Мария, поддерживая нестерпимо напрягшийся живот, затравленно посмотрела на ставший темно-сизым тревожный окоем небес, поглотивший солнце. И такая вселенская, мучительно-тяжкая тоска сместила сердце к горлу, что от животного испуга Мария рывком бросилась через барьерчик, и огромный ком человеческой боли и страдания взорвался криком над мертвенно-серым скопищем зданий.

И стало темно.