Тим Хэй - Отряд скорби (Оставленные - 2)

- Вы знаете, что есть неевреи, которые верят, что Мессия уже приходил, - осторожно заметил Бак.

Хаим оглянулся через плечо Бака, чтобы убедиться, что не отстал от остальных, которые должны были ехать в отель, а затем в аэропорт Бен Гуриона для полета в Багдад.

- Да, да, я знаю, Камерон. Но я скорее готов считать, что Мессия - это не личность, а идеология.

Он сделал было шаг в сторону от Бака, чтобы догнать своих, но того неожиданно охватило отчаяние. Он схватил Хаима за руку.

- Доктор, Мессия - это больше, чем просто идеология!

Розенцвейг остановился и посмотрел прямо в глаза своему другу.

- Камерон, мы можем обсудить это потом. Но если вы намерены добиваться скрупулезной точности, то позвольте мне кое-что вам сказать. Если Мессия это личность, если он должен придти, чтобы принести мир, справедливость и надежду миру, я соглашаюсь с теми, верит, что он уже здесь.

- То есть?

- А разве его нет?

- Так вы верите в Мессию?

- Камерон, я сказал "если". Это очень большое "если".

- Если Мессия - это реальность, и он должен придти, что тогда? взмолился Бак, когда его друг снова двинулся дальше.

- Разве вы не видите, Камерон? Николае уже выполнил большую часть библейских пророчеств. Может быть даже все. Но это уже не моя область знаний. Теперь мне нужно поторопиться. Увидимся в Вавилоне?

- Нет. Я говорил вам...

Розенцвейг остановился и обернулся

- Мне казалось, что вы сказали, будто найдете свои способ добраться туда, чтобы не пользоваться услугами того, у которого вы собираетесь взять интервью.

- Я собирался, но передумал. Я не поеду. Если мне придется работать для изданий, владельцем которых будет Карпатиу, я предполагаю, что скоро мне все равно придется побывать в Новом Вавилоне.

- Что же вы будете делать? Возвращаетесь в Штаты?

- Не знаю. Увидимся.

- Камерон! Улыбнитесь мне в этот исторический день!

Но Бак не сумел изобразить улыбку Он пошел пешком в гостиницу "Царь Давид", где администратор спросил его, по-прежнему ли ему требуется информация с коммерческих рейсах на Багдад.

- Спасибо, нет, - ответил он.

- Хорошо, сэр. Вам письмо.

На конверте был обратный адрес доктора Циона бен Иегуды. Бак прошел в свою комнату, прежде чем вскрыть конверт. Он прочел: "Извините, что покинул вас вчера вечером. Тогда я был не в состоянии разговаривать. Не окажете ли вы мне честь пообедать вместе со мной и проводить меня в международную студию Си-эн-эн? Буду ждать вашего звонка".

Бак посмотрел на часы. Очевидно, было уже слишком поздно. Он все-таки позвонил, но трубку взяла экономка, которая сказала, что раввин уже уехал двадцать минут назад. От досады он ударил рукой по шкафу. Какой чести он лишился из-за того, что пошел в гостиницу пешком вместо того, чтобы взять такси. Может быть, сейчас взять такси до телестудии и встретиться с Ционом после ленча? Но захочет ли раввин разговаривать с ним непосредственно перед выходом в эфир? Бак взял трубку, ответил дежурный администратор.

- Можно заказать такси?

- Конечно, сэр, но оно уже заказано для вас. Вы хотите воспользоваться им сейчас?

- Да. И задержите такси, пока я не спущусь вниз.

- Да, сэр. Пожалуйста, повесьте трубку, вас ожидает новый телефонный звонок. Это был Цион.

- Доктор бен-Иегуда, я так рад, что вы позвонили. Я только что вернулся.

- Я был на подписании, Бак, - ответил Цион со своим сильным еврейским акцентом. Но я постарался сделать так, чтобы меня не видели.

- Ваше приглашение на ленч по-прежнему остается в силе?

- Да.

- Когда и где мы встретимся?

- Как вы смотрите на то, чтобы сейчас, напротив гостиницы?

- Одна нога здесь, другая там!

"Спасибо Тебе, Господь!" Бак тяжело дышал, когда скатывался вниз по ступенькам. "Пожалуйста, дай мне возможность сказать этому человеку, что Ты и есть Мессия!"

В машине раввин пожал Баку руку обеими своими и притянул его к себе.

- Бак, мы вместе пережили совершенно невероятные события. Это связывает нас. Сейчас я очень переживаю по поводу рассказа о моих открытиях. Я хотел бы поговорить во время ленча. Это возможно?

Доктор попросил шофера подвезти их к небольшому кафе в деловой части Иерусалима. Цион - крупный, смуглый, с папкой под мышкой, мягко обратился к швейцару по-еврейски. Их провели к столику у окна, окруженному густой зеленью. Когда принесли меню, бен-Иегуда посмотрел на часы, отложил меню в сторону и снова заговорил по-еврейски. Бак догадался, что он делает заказ для них обоих.

Официант принес им неразрезанный каравай теплого хлеба, масло, круг сыра, майонез, вазу с зелеными яблоками и свежие огурцы.

- Вы мне позволите? - спросил бен-Иегуда, указывая на тарелку.

- Пожалуйста.

Доктор нарезал большими ломтями теплый хлеб, намазал их толстым слоем масла и майонеза, положил сверху дольки огурцов и сыра, сбоку подложил кусочки нарезанных яблок и поставил тарелку перед Баком.

Бак дожидался, пока доктор приготовит такое же блюдо для себя.

- Пожалуйста, не ждите меня. Ешьте, пока не остыл хлеб.

Бак слегка наклонил голову, снова прочитав молитву о душе Сиона бен-Иегуды. Потом он поднял глаза и взял деликатес в руки.

- Вы молитесь, - отметил бен-Иегуда, продолжая готовить себе блюдо.

- Да.

Бак продолжал молиться молча, задавая себе вопрос, о чем сейчас уместно говорить. Можно ли как-то повлиять на человека в течение часа, предшествующего его выступлению, во время которого он поведает миру о результатах своих исследований. Бак почувствовал себя неловко. Между тем, он заметил, что доктор улыбается.

- В чем дело, Сион?

- Я припомнил, как я тут последний раз завтракал с американцем. Это был типичный янки, любитель достопримечательностей. Меня попросили развлечь его. Он был каким-то религиозным деятелем, а мы, как вы знаете, готовы на все, лишь бы угодить туристам.

- Да, - согласно кивнул Бак.

- Тут я совершил ошибку, спросив его, не хочет ли он попробовать один из моих любимых сандвичей, с овощами и сыром. Однако то ли он плохо понимал мой акцент, то ли он понял, но мое предложение не соблазнило его. Он вежливо уклонился и заказал что-то более привычное, что-то вроде лаваша с креветками, насколько я помню. Но я по-еврейски попросил официанта принести дополнительную порцию того, что я заказал, рассчитывая на то, что сработает фактор зависти. Прошло совсем немного времени, и мой американец отодвинул свою тарелку и принялся за то блюдо, которое я заказал.

Бак рассмеялся.

- Теперь вы уже сами делаете заказ для своих гостей.

- Точно.

Прежде чем раввин приступил к еде, он тоже молча помолился.

- Я пропустил сегодня завтрак, - сказал Бак, поднимая в руке хлеб, как бы салютуя.

Цион бен-Иегуда с удовольствием улыбнулся в ответ.

- Прекрасно! - сказал он. - Международная поговорка гласит, что голод -лучшая приправа.