Джеймс Херберт - Гробница

Он остановился, чтобы протереть больное место рукой, и почувствовал на щеке что-то липкое и влажное, въедающееся в кожу. Близоруко вглядываясь во тьму, он заметил, как из переполненного бассейна разрушенного фонтана, извиваясь, выползают какие-то ужасные твари, как эти странные существа извиваются среди каменных фигур.

Палузинский коротко, приглушенно вскрикнул и попятился назад. "Дрянь!" Этого не может быть! Сломанный, заросший лишайником фонтан давно пересох, его не прочищали уже бог знает сколько лет! Тем не менее он отчетливо видел, как плещется вода в потрескавшейся каменной ограде бассейна, и в ней пляшут веселые искорки - это были отражения освещенных окон особняка, выходящих во внутренний двор. Вода тонкими струйками текла по каменным желобам, и их попорченные временем резные каменные узоры напоминали сказочных зверей, высунувших головы из темных ручьев. Непонятные, жуткие существа в бассейне "двигались", свивались вместе, словно хотели построить живой мостик, чтобы перебраться через каменную ограду; их становилось все больше и больше - казалось, сами камни порождают этих чудовищ. Твари, копошащиеся в мутной воде, извергали из себя едкую жидкость, разбрызгивающуюся на много метров вокруг.

Палузинский кинулся бежать, но поскользнулся и упал в отвратительную, дурно пахнущую слизь на каменных плитах, устилавших дворик. Он выронил очки, и от удара о камень одно стекло покрылось сетью тонких извилистых трещин.

Подгоняемый страхом, поляк проворно пополз на четвереньках к двери напротив, из-за которой падал мягкий свет. Он был слишком напуган, чтобы тратить драгоценные секунды на поиски разбившихся очков или оглядываться на бурлящий фонтан. Он приглушенно всхлипнул, когда вокруг его ноги обвилось что-то мягкое, почти бесплотное. Хотя прикосновение было легким и нежным, Палузинский почувствовал, как его кожу начинает жечь. Он рванулся вперед, не останавливаясь ни на миг, ощупью пробираясь в холодной и скользкой слизи ко входу в дом, до которого оставалось не более полутора десятков шагов.

Он вытер мокрое от слез и дождя лицо, вглядываясь в дальний конец коридора. Заметив прихрамывающего человека, идущего ему навстречу, Палузинский отпрянул к стене и вытащил из-под пиджака тяжелый металлический ломик - свое любимое оружие, с которым он не расставался ни на минуту. Не раздумывая над тем, кто этот незнакомец, и что он делает в доме в столь поздний час, поляк бросился на высокую худощавую фигуру, занося ломик для смертельного удара. Им руководил слепой инстинкт самосохранения.

Матер успел заметить, каким диким безумием горят глаза бегущего к нему человека. Металлический ломик тускло сверкнул в неярком свете ламп, освещающих коридор. Плановик остановился и поднял свою трость, направив ее конец прямо в грудь лысого мужчины.

Палузинский усмехнулся, глядя на оружие, которым собирался защищаться этот худощавый пожилой человек. Он подумал, что легко справится с противником, вооруженным хрупкой деревянной тростью. Самое худшее осталось позади, во дворе, у фонтана, и в подземелье, где горели черные свечи. Он ухватился за конец трости и рванул ее на себя, одновременно занося свой короткий тяжелый лом над головой незнакомца. Рука его дрожала. Раздался еле слышный щелчок.

Матер нажал маленькую кнопку на ручке своей трости, и длинная полая деревянная палка осталась в руке у Палузинского. Из-под чехла показался острый клинок. Безобидная деревянная трость превратилась в шпагу. У Матера не оставалось ни секунды на раздумья, ибо этот сумасшедший, стоящий перед ним, хотел только одного - убивать.

Плановик сделал выпад. Лезвие шпаги глубоко вошло в грудь Палузинского, задев сердце и выйдя с другой стороны тела.

Палузинский удивленно поглядел на высокого мужчину, стоящего перед ним. Он почувствовал боль только когда его противник резким движением выдернул тонкий клинок из раны.

Он медленно опустился на пол. Его движения были плавными, естественными - со стороны могло показаться, что он внезапно почувствовал сильную усталость и присел отдохнуть возле стены. Затем он неуклюже лег, и взгляд его помутился.

Перед смертью его посетило странное видение. Ему казалось, что он лежит среди сотен тощих тел, вытянувшихся на холодном полу - не в коридоре особняка, а в тесном, слабо освещенном бараке, за много сотен километров отсюда.

Эти живые скелеты начали шевелиться, приподнимаясь на полу. Они поворачивали к нему головы и улыбались жуткой усмешкой - растягивались иссохшие губы, в лунных лучах поблескивали глубоко запавшие глаза. Они ждали здесь много лет, ждали, когда он вернется. Один из них подполз ближе и дотронулся до лица молодого Януша Палузинского своими холодными, костлявыми пальцами. Он лежал неподвижно, не в силах шевельнуться, и чувствовал, как невидимые руки приподымают край его грубой одежды. И удивился тому, что совсем не почувствовал боли, когда зубы впились в его обнаженный живот.

Боли не было. Совсем.

И он знал, что этот кошмар, уже не раз снившийся ему, будет продолжаться дальше...

50. ТЕНИ И ВИДЕНИЯ

Холлоран даже не шевельнулся, ни один мускул не дрогнул на его лице. Он по-прежнему глядел вверх, в лицо умирающему гангстеру.

Ослабевшая рука дрогнула, и дуло револьвера дернулось. Умирающий снова попытался прицелиться в свою жертву, но было уже слишком поздно силы оставляли его. Дэнни Шей начал опускаться на ступеньки, делая последнее отчаянное усилие удержать дуло револьвера на одной линии с головой Холлорана, но не смог - раненному в живот, ему оставалось жить всего несколько секунд. Еще несколько секунд его рука сжимала оружие, затем пальцы разжались. Глаза Дэнни закрылись; он почувствовал, что уже не сможет поднять отяжелевшие веки.

- Господи всемогущий... - тихо проговорил он, но тут голос его дрогнул, и молитва прервалась.

Его тело скатилось с крутых ступенек на мокрый пол - Шей был мертв.

Свежий ветер, ворвавшийся в подземелье сверху, со внутреннего двора, взъерошил волосы Холлорана. Язычки пламени заметались под ветром; многие свечи потухли, и черные тени от альковов протянулись в комнату, придвинулись ближе, почти к самым ногам Холлорана. Древние изваяния все так же бесстрастно глядели из углов. Однако Холлорана тревожил взгляд не этих огромных каменных глаз, а других, непонятных существ, скрывающихся во мраке под высокими арками. Эти следящие за ним твари не имели ни тел, ни формы - вероятно, они были всего лишь плодом его воображения. Холлоран чувствовал на себе их цепкие, пристальные взгляды.

Он повернулся к алтарю, на котором лежало огромное тело, истекающее кровью. Кора поднялась с пола; на белой ткани ее халата резко выделялись красные пятна. Глаза ее были устремлены на Холлорана, казалось, она без слов молила его увести ее скорее из этого проклятого, страшного места. Но, встретившись с его холодным взглядом, она отвернулась и приняла безразличный вид.