Джеймс Херберт - Гробница

Он снова прижал ее к себе.

- Я знаю, что ты здесь ни при чем, но может быть, Клин преследует здесь собственные тайные цели и руководствуется одному ему понятными соображениями. Кто может знать, что придет в голову такому непредсказуемому человеку?

- Я до сих пор не могу понять, в чем он обвиняет меня.

- "Я" до сих пор не могу понять, что заставляет тебя быть столь преданной этому недоношенному ублюдку.

Она долго молчала. Потом сказала, чуть не плача:

- Я завишу от него. Он... он для меня - словно наркотик, Лайам. Он нужен мне, понимаешь?

- Я думаю, ты такая же сумасшедшая, как он.

- Нет! Не говори так, ты не знаешь...

- О чем же я не знаю, Кора? - спросил он со злостью. - О том, что за ерунда происходит меж тобой и Клином?

Она всхлипнула.

- Помоги мне, Лайам, - тихо сказала девушка. - Пожалуйста... помоги мне.

- Чем я помогу, если я не знаю, что случилось?

Кора начала дергать пуговицы на своей кофточке. Руки у нее дрожали.

- Сделай так, как ты делал предыдущей ночью. Возьми меня. Только будь нежным, как в тот раз, когда... Я хочу, чтобы ты сделал это сегодня, сейчас.

Сбитый с толку, растерянный Холлоран встал с постели и подошел к двери. Он запер ее.

Плотные шторы были опущены, и в комнате царил полумрак. Разрозненные предметы из коллекции древних редкостей казались темными массивными фигурами, по непонятной причине попавшими в жилое помещение. От курильницы с зажженными благовониями, стоящей в дальнем темном углу, исходил тяжелый, приторный запах мускуса. Стены и деревянные предметы обстановки комнаты были украшены знаками Зодиака, изображениями рогатых зверей и крылатых тварей; некоторые предметы были помечены, словно клеймом, грубым знаком ока. Книги в беспорядке были разбросаны по полу. Громадная кровать с балдахином стояла возле одной из стен; занавеси из легкого материала красивыми складками ниспадали с верхних перекладин навеса, которые поддерживали четыре прочные деревянные столба, стоящие по углам кровати, украшенные искусной и затейливой резьбой.

Из-за занавесей слышалось тяжелое, хриплое дыхание.

Клин лежал на кровати. Коже на его обнаженном теле потрескалась и шелушилась. Мертвая ткань сходила с воспаленных, изъязвленных участков, отпадая мелкими чешуйками, тонкими, как папиросная бумага.

Медленно, словно все силы покинули его, Клин поднял руку и поднес ее ближе к глазам. Мрак под балдахином был еще гуще, чем в комнате, и поэтому ему удалось разглядеть только глубокие трещины на коже, покрывающие причудливым сетчатым узором всю поверхность его руки. Бессильно уронив руку вдоль тела, Клин всхлипнул, и его плечи и грудь затряслись от рыданий.

"Не может быть, ведь еще не время. Ритуал был совершен, и душа вновь обрела свою силу. Жертва была принесена. Однако теперь внешняя оболочка сходит, и тело чувствует боль. Но почему? Что это значит?"

Его тело, покрытое ужасными трещинами и чешуйками мертвой кожи, опять заколыхалось в судорожном рыдании, и он почувствовал, как натягивается и лопается нежная, тонкая, сухая кожа, стоит только ему сделать очередное резкое движение.

"Нужно лежать спокойно. Нужно не двигаться и ждать, когда приедут Азиль и Юсиф со своими облегчающими боль целебными бальзамами. Это случилось так скоро, так неожиданно!.. И никогда еще не было так больно! Скорее, мои друзья, поторопитесь, принесите мне свои смягчающие ароматные мази! Сжальтесь надо мной. Избавьте меня от этих ужасных, унизительных страданий!

Клин постарался овладеть собой, успокоить бурное дыхание, но даже сейчас при малейшем его движении - простом колыхании груди при вдохе и выдохе - мертвая кожа опадала с его тела. Он застонал - этот жалобный звук пробудил в нем еще большую жалость к самому себе, и соленые слезы обожгли воспаленную кожу вокруг глаз.

И пока он лежал здесь, погружаясь в мрачное отчаянье, где-то в глубине подземелья, в темном подвале Нифа, в гробнице, раздался удар, подобный громовому раскату, от которого вздрогнули стены дома.

33. В СТОРОЖКЕ

Стоя на своем посту у парадного подъезда, Монк заметил агента "Ахиллесова Щита", быстро спускающегося вниз по широкой лестнице, и американца охватило любопытство: что несет этот невысокий худощавый человек в своей черной сумке? Полные губы обезьянообразного телохранителя Феликса Клина сложились в презрительную усмешку, а мускулы огромного тела напряглись, когда Холлоран подошел ближе.

- Я собираюсь тщательно осмотреть поместье, - сказал Монку Холлоран.

- Можете отчаливать. Дурацкая затея.

Грубая реплика Монка, произнесенная пискливым голосом, позабавила Холлорана.

- Я отправлюсь в машине, - прибавил Холлоран, не подав виду, что он расслышал бормотание Монка. - Вы не получали вестей от арабов о состоянии здоровья Клина?

Кайед и Даад приехали из Лондона несколько часов тому назад, и, узнав, что случилось с их господином, тотчас поднялись в его покои.

- Они еще не выходили, - ответил Монк, покачав головой.

- Ладно. Будем надеяться, что жизнь Клина вне опасности, и все окончится благополучно. Заприте дверь за мной, когда я уйду, и не открывайте ее никому до тех пор, пока я не вернусь обратно. Я возьму с собой запасной ключ, но перед тем, как войти, я предупрежу вас, чтобы избежать всяких досадных недоразумений. Если я постучу три раза, значит, что-то случилось, и я пришел не один. Если опасность будет близко, я стукну еще три раза. Вы запомнили?

Вместо ответа Монк презрительно усмехнулся и фыркнул.

- Обходите дом каждую четверть часа, и каждый раз тщательно осматривайте окна и двери. Проверяйте, надежно ли они заперты.

- Еще чего! - резкий голос телохранителя подчеркивал грубость его реплики - американец явно искал ссоры с Холлораном.

- Выполняйте распоряжения, - спокойно сказал ему Холлоран. - Я вернусь примерно через час. Если кто-то будет звонить, оставьте мне записку. Вы запомнили, что я сказал?

- Вы считаете меня ослом, Холлоран?

- Вы сами знаете об этом не хуже меня.

Монк сделал глубокий вдох; нагнув голову, словно разъяренный бык, грозящий тореадору своими рогами, и расправив плечи во всю ширину, он сделал шаг к Холлорану, но тут же остановился, словно споткнувшись холодный, тяжелый, прямой взгляд его противника заставил американца замереть в напряженной позе.

Холлоран прошел мимо Монка и отпер одну створку входной двери. Выходя наружу, он вздрогнул от порыва холодного ветра. На секунду ему показалось, что наступающее лето сменилось первым зимним заморозком. Обернувшись, он громко приказал американцу запереть дверь и вынуть ключ из замка, и, сойдя со ступенек крыльца, шагнул на дорожку.

Похолодало, но ночное небо было чистым. Ущербная луна висела низко над горизонтом. С другой стороны набегали грозовые тучи. Склоны холмов и озеро казались темно-серыми; на их фоне чернели расплывчатые очертания деревьев и кустов. Озеро было на удивление спокойным - даже малейшая рябь не набегала на его чистую гладь, хотя ветви деревьев качались на ветру, и трава шелестела, наклоняясь к земле.