Алексей Ефимов - Последние ворота Тьмы

Она вызывающе выгнулась, сплетя отливающие серебром сильные руки и стройные, крепкие ноги. У неё были плавные изгибы сильных плеч, высокая грудь и широкие бедра, круто сбегающие к талии. Лэйми невольно залюбовался девушкой. Её босые ноги были маленькими, лодыжки — узкими. Гладкий впалый живот и узкая поясница делали её легкой на вид. На ней были лишь браслеты на запястьях и щиколотках; покрывающий их золотой узор слабо светился в полумраке. Красивое высокоскулое лицо Сималы казалось сосредоточенным и хмурым. Её густые черные волосы, откинутые за уши, струились по спине, закрывая её своей лохматой массой почти до точного изгиба поясницы.

Он прянул вперед, протискиваясь через прутья. Симала повернулась на шорох, потом замерла, касаясь ладонью стены. Какое-то время они молчали. Лэйми вдруг понял, какая тут тишина. Казалось, они совершенно одни в этом безграничном пространстве. Трехмерная решетка уходила в бездну под их ногами, над головой — повсюду. Редкие синеватые огни тлели в ней, словно звезды. Их отблеск лежал на темной стали призрачными длинными полосами. Слабый, равномерный поток влажного, прохладного воздуха шевелил их волосы. Их ресницы поднимались и опускались так медленно, словно они были где-то глубоко под водой. Хара. Дно Мира. Их темные в полумраке глаза, казалось, знали всё.

— Лэйми, зачем ты здесь? — голос Сималы был таким отстраненным, холодным, что, казалось, принадлежал не ей.

— Потому, что я люблю тебя.

Какое-то время они безмолвно смотрели друг на друга. Лэйми был потрясен до глубины души. Признание вырвалось у него неожиданно… но он чувствовал, что это — правда. Её самый глубинный, нижний слой. Слова тут были уже не нужны. Он прикусил губу, потом одним рывком расстегнул тунику, выскользнул из неё, отбросил всё, что на нем было, в угол. Теперь он был обнажен: его наряд составляли только такие же узкие браслеты на запястьях и над ступнями ровных, как у ребенка, босых ног.

Глаза Сималы были непроницаемо спокойными. Её красивые губы вдруг тронула недобрая, всезнающая усмешка.

— Любишь? Разве ты знаешь, что такое любовь?

Она извернулась в воздухе и с ловкостью рыбы отплыла к решетчатой стене, оттолкнувшись холодными подошвами от живота Лэйми. Он легко толкнулся босой ногой, поплыл к ней. Замер, сжав ладонью решетку. Несколько секунд они смотрели друг на друга. Чистое, похожее на маску из тусклого серебра лицо Сималы казалось таинственным. Её большие глаза были непроницаемо темными, древними.

— Любовь не может жить сама по себе, Лэйми. Ей нужна цель. Цель любви — это продолжение жизни. А какое продолжение жизни здесь, в Харе? Здесь любовь бесплодна. Пустая трата чувств, времени, сил, которая ни к чему не ведет. А я не люблю напрасной работы. Зачем мне любить, если в этом просто нет смысла?

— Нет, — тихо возразил Лэйми. — Смысл есть всегда. Хотя бы просто потому, что мы не будем больше одинокими.

— Что ж, ты неглуп, и ты получишь свою награду. Может, ты даже поймешь, как мало она на самом деле значит.

Она подняла руку, легко провела пальцами по его вздрогнувшим ресницам, нежно прикоснулась к губам. Её глаза оказались на расстоянии всего в несколько дюймов — насмешливые, громадные. Лэйми неуверенно поцеловал её… её ладони, почти невесомые, беззвучно скользили по нему, ненадолго встречаясь с его ладонями, такими же чуткими и любопытными. Он потерся щекой об гладкий живот Сималы, осторожно трогая губами её тайные места. Её ладонь блуждала по его животу, пальцы другой касались чуткой плоти и его сердце сладостно замирало. Он отстранился, перевернувшись в воздухе, потом вновь притянул к себе девушку. Их бедра сплелись — сначала легко, потом — неожиданно яростно. Это произошло вдруг, как-то очень естественно, легко. В невесомости он чувствовал себя неумелым мальчишкой и тихо, смущенно засмеялся, поняв, что Симала владеет им. Её волосы медленно колыхались, словно водоросли.

Лэйми опустил ресницы. Это походило на сон. Он парил нагой в прохладном воздухе, беззвучно принимая удовольствие — пламя внизу живота, которое разжигало слитное движение их тел. Ему хотелось, чтобы оно стало ярче. Казалось, освобождение совсем рядом, но оно ускользало, как он ни старался достичь его…

Они вновь обнялись, их губы прижались друг к другу. Гибкие, выносливые мышцы казалось, жили сами по себе. Наслаждение текло по их телам. Замкнутый круг. Кольцо. Времени не было, но этот поток становился сильнее. Пламя разгоралось всё ярче, медленно поглощая их; казалось, вся кожа Лэйми сжимается, туго облегая трепещущие от ослепляющей истомы мускулы. Симала беззвучно приоткрыла рот, её глаза расширились, на несколько секунд став почти черными. Это была чистая вспышка наслаждения и света — ничего больше. Как было под Зеркалом Хониара. Как дома.

Потом они плавали рядом, не ощущая усталости и не касаясь друг друга. Волосы Сималы парили вокруг его лица.

— Ты похож на моего брата, — вдруг сказала она. — Такой же сильный. Хотя брат — это старое слово. Ты знаешь, здесь не бывает родителей. Мы родились в одной вспышке, уже вот такими, как все. Но он не был похож на меня.

— Был?

— Однажды он ушел вниз. В Море Снов. И не вернулся. Это было давно…

— Мне жаль. Как его звали?

— Менхенбарра. Менхенбарра Нариммай.

— У вас длинные имена.

— Имя отражает суть человека. Оно не может быть коротким.

— Леры считают иначе.

— Леры — не люди. У Манцибурнов вообще нет имен, как нет и языка. Они общаются образами, настолько сложными, что наша речь не в силах их передать.

— Но я тоже лер.

— Ты человек. Иначе тебя не было бы здесь. Знаешь, почему я тебя выбрала? Не потому, что ты не похож на других — это, как раз, мне не нравится.

— Тогда почему же?

— Во Вселенной много интересных мест. Но среди них есть одно, самое необычное, к которому нас тянет с особенной силой. Это последние Ворота Мроо, идущие Вовне, в какую-то иную Вселенную, физические законы которой были пересозданы ими. Или в ту Вселенную, из которой они пришли изначально — кто знает? Ворота эти скрыты в Мааналэйсе, под городом Эменнай. Они существовали задолго до неё, в одном из ныне забытых бесчисленных миров, которые были слиты в неё. Манцибурны не смогли уничтожить их, они их только закрыли. Что ж, если их открыть, Мааналэйса исчезнет: затопившая её чужая Реальность взорвет её, потому что в ТОЙ Реальности материал её основы, нейтроний, подвержен термоядерному слиянию. Это будет хорошо… и в то же время плохо.

— Почему?

— Это единственные, насколько мы знаем, Ворота, идущие за Стену Мира. Надо ли объяснять больше? Но они не возникли сами по себе: их построили Мроо для распространения своей живой тьмы. Раз они вывели её Вовне, то могут и вернуть её обратно.