Алексей Ефимов - Последние ворота Тьмы

Обернувшись на миг, Лэйми заметил, что Лэйит и Наури идут за ним — в самом деле, ждать во дворе им было нечего.

Их, казалось, и в самом деле не видели, но Лэйми старался не смотреть одержимым в глаза; ему не хотелось привлекать их внимания. Несколько раз те грубо толкали его, но лишь потому, что он не успевал убраться с их дороги. Они шли навстречу их потоку — потому, что идти вместе с этими существами было просто невозможно. Они выныривали из-за спин одержимых и скрывались за спинами других раньше, чем те решались что-то сделать. Лэйми чувствовал, что стоит кому-то одному заметить их — и толпа тут же разорвет их в клочья. В самом буквальном смысле. Белые, суженные глаза одержимых были полны какой-то сумасшедшей, безумной ненависти, готовой выплеснуться по малейшему поводу. Как назло, тут не было ни одного прохода во двор, ни одного переулка. По обе стороны улицы тянулись бесконечные высокие заборы, разделенные темными фасадами и Лэйми, несмотря на наготу и мороз, весь взмок; его нервы были натянуты, как струны. Он чувствовал всё возрастающий страх — не понимая, сошел ли он с ума или ещё нет. Охэйо тоже испуганно оглядывался и это почему-то успокоило его — бесстрашие друга уже начало казаться ему безумием.

Они не смогли бы идти тут долго и свернули на первом же попавшемся им перекрестке. Слева эта улица пересекала другую, залитую мутным йодисто-рыжим светом, справа ныряла в непроглядный мрак. Не сговариваясь, они повернули туда, в зловещий лабиринт из обшитых темным тёсом двухэтажных домов, уходящих куда-то в темноту запутанных кривых переулков и высоченных заборов. Всё это выглядело так, словно было построено лет пятьдесят назад и с тех пор ни разу не ремонтировалось. Окна и двери везде были выбиты и холодная тьма в пустых комнатах смотрела на них враждебно. В ней что-то возилось и урчало и это очень не нравилось Лэйми.

Улица кончалась чем-то вроде небольшого, неосвещенного парка. За его высокой оградой лежал обширный двор, его окружало несколько массивных черных зданий, этажей по десять каждое, почти примыкавших друг к другу. Все их окна были целы, но темны. Ни в парке, ни во дворе за оградой не было видно никакого движения. В призрачном свете единственного темно-синего фонаря это, правда, нельзя было сказать с уверенностью.

Вдруг тьма вокруг них ожила — донесся пугающе высокий вой, свист, топот, со всех сторон к ним бежали неразличимые тени. Лэйми обмер бы от страха — но бояться он был уже неспособен.

— Вперед! — заорал Охэйо, бросаясь к двору — единственному здесь месту, где горел свет. Наури последовал за ним, тщетно стараясь поддерживать спотыкавшуюся Лэйит. Одна из тварей оказалась прямо перед ней — она походила на громадную жабу, вставшую на задние лапы, но в руке Лэйит был нож и она сделала широкий взмах, словно орудуя мечом. Из перерезанного горла волной плеснула кровь и тварь покатилась по земле, корчась в агонии. Лэйми восхитился ловкостью девушки. Тут же путь ей преградила вторая тварь, но Наури наотмашь ударил её в горло кулаком — «жаба» повалилась и он на ходу перепрыгнул через неё.

До забора было метров пятьдесят — всего десять секунд бега, хотя Лэйми они показались очень долгими. Прижавшись к стылым прутьям, он увидел просторный, почти темный двор, заросший голыми деревьями и пустынный, насколько хватал глаз.

Повернувшись, он на миг встретился взглядом с Охэйо — тот был на расстоянии вытянутой руки. Затем Аннит крепко вцепился в прутья, упираясь босой ногой в его зад — и прежде, чем Лэйми успел осознать это, он уже стоял у него на плечах. Проделав то же с забором, Аннит оказался на его гребне, тут же развернулся и протянул руку, помогая Лэйми подняться. Они вместе помогли Наури и Лэйит, а потом, развернувшись, соскользнули вниз. Тут же решетка превратилась в частокол алчно машущих рук. Её принялись яростно трясти, но толстые прутья даже не дрогнули. Они опередили тварей всего на пару секунд, и те, к счастью, оказались слишком тупы, чтобы помогать друг другу.

Переводя дух, Лэйми осмотрелся. Ворота, ведущие в парк, были заперты на висячий замок, однако через ограду при большом желании вполне можно было перелезть, да и в огромном дворе наверняка нашлось бы множество других лазеек. К тому же и здесь могло оказаться что угодно…

Цепляясь друг за друга, они побрели под низкими корявыми деревьями в темную глубь двора, — но все двери домов оказались заперты. При каждом шаге ноги Лэйми пронзала мучительная боль и он сомневался, что сможет пройти больше метров ста. Как и остальные.

— И куда дальше? — спросила Лэйит у Охэйо.

Тот опустил глаза.

— Лэйит… я не знаю.

Отчаянно дрожа от холода, они сели в центре двора, прижавшись спинами друг к другу и обхватив руками колени. Перечеркнутый множеством длинных теней свет единственного синего фонаря, укрепленного под крышей одного из домов, рассеиваясь, походил на лунный. Всё остальное здесь было черным — земля, морщинистые стволы деревьев, асфальт с замерзшими лужами, окна. За оградой толпились бормочущие тени. Несколько раз нелюди пытались залезть на неё, но каждый раз срывались.

Лэйми опустил голову, уткнулся лицом в колени. Ему невыносимо хотелось спать. Он понимал, что замерзает, но страха в нем уже не осталось. Босых ног он уже не чувствовал, холода тоже. Бормотание тварей казалось почти уютным, словно колыбельная. Он даже задремал на несколько мгновений — но Охэйо вдруг грубо толкнул его.

Лэйми с трудом поднял голову. К ним шел человек — по крайней мере, на нем были штаны, башмаки и черная кожаная куртка. На бледном лице не оказалось наростов. В руках он держал тяжелое самодельное копье из арматурного прута, но, когда он подошел ближе, Лэйми понял, что мальчишке едва ли исполнилось семнадцать. Лицо у него было испуганное. Не доходя шагов десяти, он замер, всматриваясь в них, явно не вполне уверенный, с кем имеет дело. Тишина висела несколько мгновений, потом из толпы нелюдей хлынул дикий, бессмысленный рев, тут же раскатившийся по парку — его заполнил поток одержимых, прежде шедших по улице. Через секунду ворота двора затряслись от усилий сотен вцепившихся в них рук. Юноша испуганно сглотнул и невольно попятился, но смотрел он не на них, а на рослую фигуру, прижавшуюся к решетке. Было видно, что это мужчина. Его лицо, перекошенное громадным черным желваком, казалось наполовину расплавившимся. Странные гибкие усики выползали из-под его пальто, оплетая ограду — и вдруг плоть прижавшегося к ней лица поплыла, словно воск. Лэйми замер, сжав зубы. Несмотря на холод, его бросило в пот. Охэйо тоже замер, удивленно приоткрыв рот.

Нелюдь буквально растекался по решетке. Его руки превратились в ветвящиеся, словно корни, щупальца, сотни усиков шарили по прутьям. Лэйми увидел, что все они кончаются крохотными зубастыми пастями. Юноша отступил на шаг, занося копье — и изо всех сил метнул его. Ржавое, полудюймовой толщины острие воткнулось в солнечное сплетение, словно в мешок с песком, пробив нелюдя насквозь. Он выгнулся, разрывая упругие тяжи, и закричал так, что от далеких стен отозвалось глумливое эхо.