Джеймс Хоган - Кодекс жизнетворца

- Как поживает наш рационалист? - услышал Мейси веселый голос. Вероятно, сейчас не подходящее время года для разоблачений.

Мейси, даже не оглядываясь, узнал Замбендорфа. Хотя в начале пути большинство ученых демонстрировали определенное презрение и отчужденность по отношению к Замбендорфу и его команде, положение за три месяца существенно изменилось. Теперь Замбендорф, Абакян, Тельма и все другие члены группы воспринимались как нормальные участники повседневной жизни "Ориона". Может, этот психологический эффект - следствие того, что все делят тесные каюты и коридоры корабля в сотнях миллионов миль от Земли. Мейси не знал, но он чувствовал в своих коллегах заинтересованное уважение к Замбендорфу и его людям: все признавали теперь, что это мастера своей профессии. И презрение ученых теперь было направлено на тех, кто преклонялся перед командой Замбендорфа.

Мейси обернулся и увидел Замбендорфа в скафандре. Тот улыбался над металлическим кольцом крепления шлема.

- Ну, еще несколько дней можете существовать, - грубовато ответил он.

- Надеюсь, - сказал Замбендорф. - Теперь даже вам, Джерри, должно быть ясно, что есть более важные дела, чем разные мелочи. Их нужно оставить там, где им место, - в миллиарде миль отсюда, на Земле.

Мейси с любопытством взглянул на него. Замбендорф и его команда проявили действительно искренний интерес к самому серьезному делу экспедиции - и удивили большинство ученых тем, как много они знают. Возможно ли, чтобы Замбендорф действительно изменился?

- В чем дело, Карл? - спросил Мейси. - Или у вас выработался комплекс вины, когда вы познакомились с серьезной наукой?

- Не говорите глупости, - фыркнул Замбендорф. - К тому же, даже если бы это было правдой, неужели вы думаете, что я вам скажу? Вы психолог. Это вы должны мне говорить.

Другими словами, Мейси может понимать отношение Замбендорфа как угодно. Это прежний Замбендорф: готов смутить любого и всегда на шаг опережает остальных.

- Вы наконец-то делаете что-то стоящее, - сказал Мейси. - Вам удалось установить контакт с талоидами, и они вам доверяют. Это ведь лучше, чем все время дурачить людей, верно?

- Ну, это не одно и то же, - ответил Замбендорф. - Я помогаю тем, кто сам пытается помочь себе. Талоидам предстоит еще долгий путь, но они ценят знания и мастерство. Они хотят учиться. Они готовы работать над этим. Но люди? Ба! Они вырастают окруженные библиотеками, университетами, учителями, показывающими им открытия и мудрость тысячелетий, - и им не интересно. Они предпочитают превращать свои жизни в хлам. Можно ли украсть что-то у человека, который уже все выбросил?

- Ну, может, людей просто нужно научить думать, - предположил Мейси.

Замбендорф покачал головой.

- Все равно что вести лошадей к воде. Если люди готовы думать, они будут думать. А подгонять их бесполезно. Им нужно только показать, где вода, и подождать, пока они захотят пить. - Он указал на Осмонда Перейру и Малькольма Уэйда. Они стояли у входа, обсуждая предположение Перейры, что космический корабль из антиматерии, создавший своим взрывом Северный Ледовитый океан, прилетел с Титана. - Послушайте этих двух придурков, негромко сказал Замбендорф. - Вы можете потратить целый год и разработать превосходное доказательство нелепости их рассуждений. Думаете, это их чему-то научит? Нисколько. Через неделю они придумают что-то не менее нелепое. Так что лучше сэкономьте время для чего-то действительно полезного. Я берегу свое для талоидов.

- Осторожней, Карл, - предупредил Мейси. - Похоже, вы начинаете сознаваться в своем мошенничестве.

- Не говорите глупости, - сказал Замбендорф. - Но даже если это правда, думаете, люди чему-то научатся из ваших доказательств? - Он покачал головой. - Тоже не научатся. Через неделю найдут что-нибудь еще... точно как мой друг Перейра и тот второй с ним.

В этот момент по громкоговорителю объявили, что машина, которая отвезет людей в город, ждет у выхода из грузового люка.

- Дело в том, что в глубине души вы ученый, - сказал Мейси, когда они направились к выходу. - Но вы считаете, что ниже вашего достоинства в этом сознаваться.

Через полчаса они смотрели, как мимо машины в лучах прожекторов скользят окраины Генуи. Впереди и позади шли военные машины эскорта. Повсюду у дороги талоиды наблюдали за процессией странных животных, внутри которых находятся существа из другого мира. Некоторые выбегали вперед, в лучи света; по-видимому, считали, что они обладают чудесной исцеляющей силой; некоторые отшатывались или даже совсем убегали в переулки.

Всадник в тяжелом плаще, с лицом, закрытым капюшоном, незаметно наблюдал из тени у городских ворот, запоминая каждую подробность. Когда экипажи землян проехали, всадник выехал из укрытия и направился по дороге в противоположную сторону. Дорога приведет его к границам Картогии, а потом через Меракасинскую пустыню. У Скериллиана, Шпиона-С-Тысячью-Глаз, будет о чем доложить своему хозяину Эскендерому, королю Кроаксии.

21

- Можешь представить себе расстояние, в двенадцать раз большее, чем Картогия в самом широком месте? - спросил Тирг у Мораяка, сына Лофбайеля, который сидел спиной к столу, усеянному картами и листками с расчетами, в комнате, которую в доме Лофбайеля отвели Тиргу.

- Наверно, да, хотя я и части это расстояния не проехал, - ответил Мораяк. - Должно быть, это даже больше, чем тот странный шарообразный мир, о котором говорили вы с отцом.

- Не совсем так, Молодой-Вопрошающий-Который-Станет-Мудрее-Задавая Вопросы, - сказал Тирг. Он взял глобус небесных существ, который подарил ему Носящий-На-Руке-Овощ, и посмотрел на него. - На самом деле это расстояние чуть меньше половины диаметра нашего мира, который правильно, как мне сказали, представлен на этом шаре. - Он поставил глобус и снова посмотрел на Мораяка. - А как насчет расстояния, в двенадцать раз большего? Такого, в котором можно разместить рядом шесть наших миров? Может твой мозг представить себе это?

Мораяк нахмурился и посмотрел на глобус.

- Не знаю. Представить себе длину Картогии можно, используя свой опыт, но как представить себе расстояние не по миру, а сквозь мир? А теперь ты хочешь, чтобы я представил себе шесть миров.

- Тогда вместо миров, чья поверхность изгибается в пространстве, подставим в нашу модель время, тут не будет затруднений с направлениями, предложил Тирг. - Если ширина Картогии представлена одной яркостью, тогда расстояние, о котором я говорю, в двенадцать на двенадцать раз большее, будет представлено двенадцатью на двенадцать яркостей. Можешь представить себе такое?

Мораяку потребовалось на размышления несколько секунд, но потом он кивнул и в то же время нахмурился.