Джеймс Хоган - Сибирский эндшпиль

- Черт, - буркнул Фоледа. - Я же сказал "честный", а не "законопослушный".

Переносной экран-коммуникатор, лежавший на столе, негромко загудел. Майра подняла его и ответила. Из гостиной звонил Рэндал, муж Эллы.

- Бернар на веранде?

Майра передала ему коммуникатор.

- Ну? - спросил Фоледа.

- Только что поступили свежие новости относительно этой русской космической колонии, которой ты интересовался.

- "Терешкова"?

- Да. Я подумал, что, может быть, ты захочешь немедленно ее посмотреть... Я могу записать ее и оставить на потом.

- Нет, я посмотрю сейчас, - ответил Фоледа, вставая с кресла.

- Хочешь, чтобы я прогнал запись через ручной?

- Нет, я пойду в дом. Зачем мешать остальным?

Ярко-красный большой надувной мячик подпрыгнул и закачался на поверхности воды, следом плюхнулся Джонни.

- Ты куда, дедушка?

- Вернусь через минуту.

- Спроси у них, они знают, - сказал один из его друзей, подплывая сзади.

- О чем мы знаем? - поинтересовалась Элла.

- Что было раньше, курица или яйцо?

- Спроси у бабушки, - ответила Элла.

Джонни вопросительно посмотрел на Майру.

- Спроси у дедушки, - сказала та.

- Разве вас не учили в школе, что птицы произошли от рептилий? спросил Фоледа, уже стоя в дверях.

- Учили.

- Вот тебе и ответ: динозавры откладывали яйца, когда курицы не было и в помине.

Рэндал разлегся в кресле в гостиной с окном во всю стену, на полпути между кухней и столовой, держа на колене ручной коммуникатор.

- Ну, что тут у нас? - спросил Фоледа, пристраиваясь на ручке одного из кресел перед большим стенным экраном.

Рэндал нажал кнопку, и на экране появился вид Красной площади в Москве, кусок кремлевской стены и собор Василия Блаженного. Через несколько секунд выскочила картинка военного парада, танков и баллистических ракет, а потом ряд закутанных советских лидеров, приветственно помахивающих руками с трибуны мавзолея Ленина.

- Это пришло только несколько минут назад, - сказал Рэндал.

Наложенный на запись голос комментатора тарахтел привычной скороговоркой:

- Сегодняшние новости из Москвы, нарушение всех традиций. Ежегодный военный парад, проводившийся каждый год седьмого ноября в честь октябрьской революции, которая привела коммунистическую партию к власти, в год столетия революции не состоится. Сегодня ТАСС, советское агентство новостей, объявило, что столетняя годовщина будет отмечаться в космосе. Вместо того, чтобы устраивать традиционный военный парад на Красной площади, - а в Москве в ноябре уже довольно холодно - советские лидеры все вместе отправятся на экспериментальную космическую колонию "Валентина Терешкова", в двух тысячах миль от Земли...

На экране дали картинку "Терешковой", висящей в космосе, стандартные кадры стыковки транспортника с осью станции, вид городской зоны Тургенева, комбайн, работающий в одной из агрозон, а комментатор тем временем продолжал:

- ...и встретятся не с шеренгами солдат и ракет, а с учеными, инженерами, фермерами, увидят космические фабрики. Итак, что это? Очередной знаменитый "сигнал", о которых сейчас так много говорят? Наши эксперты поделятся своими соображениями чуть попозже. А сейчас - Фрэнк Питерсон в Москве, интервью с советским министром иностранных дел мистером Горлиенко.

- Ну, что ты думаешь? - спросил Рэндал. - По-моему, это самая настоящая перемена. Да ладно, Бернар, надо же отдать им должное. Это как раз та инициатива, которая нам нужна. Нам нужно сближаться.

- Посмотрим, посмотрим, - скептически пробурчал Фоледа.

- Черт, да тут кто угодно решит, что вы хотите войны, - Рэндал разочарованно покачал головой.

Это была тема, о которой они часто спорили. Рэндал был психологом, и считал все ядерное оружие аморальным, а правительства великих держав заочно назвал коллективно помешанными. Фоледа спорил с ним, утверждая, что межконтинентальные ракеты - самое нравственное оружие, изобретенное с тех времен, когда короли лично вели своих солдат в битву. Это оружие снова заставило высокопоставленных шишек всех стран почувствовать себя, как на фронте, они уже не могли отсидеться за спинами других людей.

- При подлинной демократии, - подвел черту Фоледа, - в окопах сидят все.

На экране советский министр иностранных дел давал интервью:

- Да, это можно назвать и жестом. Но мы видим это, как символ приверженности Советского Союза ценностям двадцать первого века. Завершение постройки "Валентины Терешковой" на столетнем рубеже нашего существования, как современного государства, послужит миру примером того, каких высот может достичь коммунистическая система. Ваши экономисты и эксперты утверждали, что это невозможно, что наша система слишком малоэффективна, чтобы достичь мало-мальски значительной невоенной цели. Ваши экономисты и аналитики убеждали вновь растущие государства мира не идти по нашему пути. И мы показали вам всем! Теперь пусть кто-нибудь попробует предсказать, на что мы способны, а на что нет. И мы будем продолжать расти в этом направлении - становиться еще более сильной, процветающей страной. Поэтому будет только естественным, что в нашу столетнюю годовщину, когда эта политика становится осязаемой реальностью, руководители партии и государства будут находиться на борту станции.

- Да это самый настоящий, честный, открытый жест доброй воли, - снова заговорил Рэндал. - Кто-то же доложен был начать.

Фоледа не отвечал, внимательно глядя на экран; он пытался соединить только что услышанное со свежими данными, добытыми его людьми из различных источников. Значительно возросли поставки топлива и боеприпасов на советские военно-морские базы. Варшавский договор объявил о предстоящих в ближайшие недели крупных военных учениях с широкомасштабными передвижениями войск и военной техники в Восточной Европе и Сибири. Интенсивность учебных полетов советской авиации резко возросла. Только за последние три месяца в четырнадцати крупных городах госпитали были оборудованы аварийными системами энергопитания. Председателем советской организации гражданской обороны стал генерал КГБ. Ни одно из этих сообщений само по себе не значило ничего особенного. Но вместе они создавали именно ту картину, которая заставляет нервничать военных аналитиков.

Однако признаков продолжения этой активности на столь высоком уровне в течение продолжительного времени не было. Мобилизуемые советские военные группировки не получали зимнего обмундирования и оборудования, количество доставляемых с заводов запасных частей было явно недостаточным для долговременных потребностей. То есть что бы там ни замышляли русские, это случится скоро, и закончится быстро. Это был жутковатый вывод, особенно в обстановке ожидания первого удара. А теперь появилась еще и точная дата, которая ложилась точно в середину предполагаемого периода ожидания. У Фоледы появилось неприятное ощущение, что теперь он может точно указать в календаре дату Судного Дня.