Джо Холдеман - Миры обетованные

– Тогда зачем такая конспирация? – спросила я. – Казалось бы, вы, наоборот, должны стремиться к самой широкой гласности.

– В основном – это перестраховка. Да, сейчас мы могли бы действовать открыто, действовать хоть под лучами прожекторов и объективами телекамер; однако в этом случае у нас появились бы некоторые основания для беспокойства. Ситуация постоянно меняется, и, как знать, может, завтра правительство откровенно устремится к диктатуре, а мы будем вынуждены изменить тактику и прибегнуть к радикальным действиям.

– В сущности, мы имеем очень серьезную общественную поддержку, – продолжал Джеймс. – Дело в том, что тысячи и тысячи наших людей являются членами других организаций, чьи программы в той или иной степени близки к нашей. Мы не стесняемся использовать этих людей в своих целях. Наш политический, или, если хотите, идеологический спектр достаточно широк, но мировоззренческий фундамент, на котором мы стоим, определен очень жестко, очень конкретно. Это доктрина о свободе воли и принципах гуманизма. Мы не собираемся закрывать глаза на то, что нынешняя власть постоянно и самым бесцеремонным образом вторгается в частную жизнь гражданина, попирая его права, ограничивая его личную свободу; и это происходит именно в то время, когда массы не в состоянии дать достойный отпор зарвавшейся власти. Мы намерены создать поистине демократическое, с представительством самых широких слоев населения правительство и поставить его под строжайший контроль со стороны средств массовой информации. Вот единственная гарантия того, что гражданам будут обеспечены их конституционные права.

Этот тезис нашел отклик в моей душе. Координаторы, выступающие в теле передаче, что предшествовала референдуму в Сенате, были не на шутку обеспокоены. Чего они боялись? Коварства и могущества лоббистов?

– Но при чем тут я? Я не гражданка США, я даже не житель вашей планеты!

– Вот именно, – сказал Джеймс. – В том и суть. Ваша объективность, ваш опыт существования в совершенно ином социально-политическом измерении нам и требуются. Со своей же стороны вы можете воспринимать наше предложение сотрудничать с нами как абсолютно честную сделку. Я догадываюсь, что вы собираетесь делать карьеру политика. Не сейчас и не здесь, а потом, когда покинете Землю. Знания, опыт, который вы приобретете здесь, помогая нам анализировать ситуацию, не исключено, очень пригодятся вам в будущем. А люди, с которыми вы сойдетесь у нас, возможно, уже в самом скором времени окажутся у руля власти, и значение вашего тесного общения с ними будет просто трудно переоценить!

– Это лишь в том случае, если вы придете к власти, – бросил реплику Бенни.

Джеймс повернулся к нему на вращающемся стуле.

– Конечно, – ответил он, – – среди нас есть и те, у кого чрезвычайно сильны политические амбиции. Но, думаю, большинство из нас заинтересовано в одном – заменить сегодняшнюю систему на такую, при которой власть служила бы избирателям, а не избиратели – своим избранникам-диктаторам.

– Вы затеваете революцию? – спросил Бенни.

– Ну, зачем так грубо? – усмехнулся Джеймс.

– А где мы возьмем оружие? – спросил коротышка Рэй, семеня через комнату по направлению к чайнику с пустой чашкой в руке. – Не сражаться же с современной армией ножами и кустарными бомбами?

– Не во всей Америке законы – как в штате Нью-Йорк, – сказал Рэю Джеймс.

– Спортивное оружие? – спросил Рэй. – Вы имеете в виду винтовки и охотничьи ружья, что ли? Прошу меня простить, но воюйте ими сами.

– Ладно, – подал голос Бенни. – Все понятно. Невада стоит и стоять будет. Там вы приобретете все – от лазерного пистолета до атомной бомбы.

– А как вывезти? – повернулся к Бенни Джеймс. – Граница-то на замке…

– Если у вас достанет денег на атомную бомбу, достанет их и на ключик от границы, – сказал Бенни.

Я чуть было не разинула рот, услышав подобное от Аронса.

– Что ж, это уже серьезный повод для размышления, – улыбнулся одними губами человек-бинокль.

Аронс пожал плечами:

– Революция неизбежна. Но когда ещё до этого дойдет! Я, например, не знаю. Все зависит от того, насколько мы будем готовы.

– Если бы у вас была мощная, борющаяся за правое дело организация и поддержка широких масс, – сказала я, – вы могли бы достичь своей цели и не прибегая к суперсовременному оружию. Вспомните Вьетнамскую войну.

Джеймс засмеялся:

– Похоже, мы завербовали парочку огнедышащих дракончиков?

– Выеденного яйца не стоят ваши теории, – огрызнулся Рэй. Джеймс резко повернулся к нему, как бы призывая замолчать, но Рэй продолжал, не обращая внимания на реакцию патрона: – Да если дело дойдет до стрельбы, вы что, будете стрелять? Вы способны убить?

– Не знаю. Разве спрогнозируешь ситуацию? Ничто на свете не повторяется в точности. – Бенни коснулся ножа, висевшего у него на поясе. Должно быть, он сделал это бессознательно. – Думаю, я бы убил, если бы мне угрожала реальная опасность, если бы кто-то попытался убить меня. Но это не значит, что я готов, убивать постоянно.

Рэй кивнул с явным удовлетворением. Джеймс опустил голову, словно решил рассмотреть через микроскоп пылинку на столе. Вдруг я отчетливо представила себе, как должен выглядеть мир для Джеймса, когда он качает головой из стороны в сторону или кивает.

– Я-то надеюсь, что мы обойдемся без насилия, – сказал Джеймс. – Вы молоды, и, естественно, никто из вас не может помнить Вторую Революцию. А мне тогда было десять лет. Я хорошо помню то кошмарное время.

– Ну и подумай, что из этого вышло? – заволновалась Кэтрин. – Как ты смеешь только помыслить о том… что все это может повториться? Да ещё по нашей и твоей, в частности, милости.

Четвертый мужчина, высокий негр по имени Дэймон, в разговор пока не вступал, но слушал остальных очень внимательно, настороженно.

– Кэтрин, – наконец произнес он. – Мы все тут за реформы, а не за революцию. Но кто из нас готов дать голову на отсечение, утверждая, что кровь не прольется? Наша кровь. Когда правительство решится на крайние, по отношению к нам, меры.

– Решится, когда мы спровоцируем правительство на это, – кивнула Кэтрин.

– Пожалуйста, успокойтесь, – попросил Джеймс. – Вечный спор, высокие материи. Вернемся, однако, на грешную землю. К текущим делам. Чего мы добились на прошлой неделе?

Кэтрин доложила о митинге и о петиции, которую митингующие вручили властям. Хотя Кэтрин и организовала митинг, сама она на нем не присутствовала. Рэй только что вернулся из Вашингтона, где пробыл два дня. Там ему удалось сойтись, и довольно коротко, с человеком из Сената, на который в те дни оказывался мощный лоббистский нажим. Рэй не выведал у человека ничего интересного. Они болтали о пустяках. Рэй рассчитывал, что сможет «углубить» контакт с важной персоной в самые ближайшие дни. Дэймон провел пару недель в Кетчикане, где пытался выйти на группы, борющиеся за мир. Но безуспешно.