Владимир Аренев - Паломничество жонглера (фрагмент)

Иссканр жестом пригласил монаха входить. В конце концов, раз "не терпит отлагательств"... да и интересно было, каким боком может брат Гланнах иметь отношение к матушке Шали.

То есть, может, конечно, - и не боком вовсе, но в самый вероятный вариант верилось с трудом. И пусть так - все равно не стал бы Гланнах так волноваться, будь его встреча с заведением матушки даже единственным в жизни случаем недозволенной услады плоти монашьей, - не стал бы, точно!

В дряхлом гостиничном креслице и при свете свечи этот человек-кролик выглядел еще незначительнее, безобидней, чем обычно. Но, как обычно, стоило ему заговорить, и все переменилось.

- Скажите, Иссканр, почему, как вы считаете, у вас такое имя? Оно ведь не слишком распространенное, верно?

Другой бы разозлился: стоило ли вламываться посреди ночи, чтобы задавать дурацкие вопросы?! Но Иссканр понимал, это лишь прелюдия, зачин, так сказать.

- Матушка Шали говорила, так когда-то звали древнего героя, что ли... Еще из пралюдей.

- Верно. Не совсем, но верно... А она, выходит, про отца или про мать ничего тебе не рассказывала? Вообще - откуда ты взялся, может, какие-нибудь подробности...

И тут до Иссканра допёрло!

- Простите, брат Гланнах, а вы, часом... не в отцы ли мне метите, а? Не зря, видно, монах и с "вы" на "ты" перескочил!

Тот медленно покачал головой:

- Ни в коем случае.

- Тогда, может, вы знали моих родителей?

- И да, и нет. И да, и нет... Так что насчет подробностей?

- Ничего такого не припоминаю. Подумать бы надо...

- Думай. А я пока вот что скажу. Время от времени в Ллаургине случаются события, которые люди несведущие называют чудесами.

- Это вроде тех россказней про человека, которого зверобоги прокляли и обрекли на бессмертные скитания?

Брат Гланнах как-то странно взглянул на Иссканра.

- Да, вроде того. Так вот, я не верю в чудеса, хотя не раз видел такое, что иные поспешили бы назвать чудом. Всему в Ллаургине Отсеченном есть свое объяснение. Всему. Кроме одного. Загадка эта мучает меня вот уже больше двадцати лет, но ответа на нее я не нашел до сих пор. И я бы никогда не поверил, что это не досужая выдумка, не совпадение, дивное сочетание непроясненных обстоятельств, - если бы собственными глазами не видел, как некий младенец... да что там, ты, ты!.. - вот кто был тем младенцем!..

Резкий стук в дверь прервал монаха на полуслове.

- Скорей! - взывал кто-то за дверью. - Иссканр, ты там заснул, что ль?!

За дверью обнаружился встревоженный Толлиш, еще один помощник Лукьерра.

- В чем дело?

- Да какая-то напасть!.. - он только махнул рукой, весь в изодранном платье, в каких-то перьях, со свежим шрамом на виске. - Пойдем скорее, сам увидишь.

Иссканр схватил меч и поспешил за Толлишем, даже не взглянув на Гланнаха. Он не сомневался, что монах во что бы то ни стало дождется его возвращения.

И тот действительно дождался. Когда спустя примерно полчаса Иссканр ввалился в комнату - такой же, как Толлиш, - в изодранной одежде, в перьях, с многочисленными легкими ранами от птичьих клювов - Гланнах по-прежнему сидел в кресле.

- Я думал, вы не успеете, - сказал он тихо, снова переходя на "вы". Что это было?

Иссканр не ответил - он в ужасе уставился на черный извив змеиного тела, лежавший посреди комнаты.

- Мертва, - проронил монах. - Вползла через окно и успела укусить, но я убил ее.

- Это тайяга!

- Я знаю. Ее яд смертелен, но действует не сразу. Я боялся, что вы не успеете. Скажите же наконец: там, на улице - что это было?

Иссканр дернул плечом:

- Какая-то одуревшая стая цапель ни с того, ни с сего набросилась на ослов и лошадей. Заклевали до смерти двух погонщиков, нас вон потрепали, пока мы всех перебили. Но как же вы...

- Цапли, говорите?! - Иссканру показалось, что монах даже привстал в кресле, хотя этого никак не могло быть: яд тайяги парализует тело постепенно, и удивительно, что Гланнах вообще еще был жив и мог разговаривать. - Неужели?!.. Значит, правда...

Иссканр пожал плечами: ну да, правда. Он растерялся и не понимал, что, собственно, происходит. И вел себя не как правая рука начальника охраны, а как до смерти перепуганный паренек, всегда живший верой в некую незыблемую истину и теперь начавший подозревать, что обманывался.

- Ну что же, выходит, действительно никаких чудес! - торжественно заявил монах.

- О чем вы?

- О вас... Тем ребенком были вы, Иссканр, вы!

- Каким ребенком?!

- Которого я нашел в... - он замолчал, будто всего лишь хотел перевести дыхание, Иссканр терпеливо ждал, но монах так и не сказал больше не слова.

Ибо брат Гланнах, как это и случается во всех историях подобного рода, умер. Слишком рано, чтобы успеть рассказать все до конца, и слишком поздно, чтобы Иссканр мог и дальше не задумываться о своем происхождении.

Следующие два года он потратил на поиски правды.

Они же завели его сегодня в Лабиринт.

- Привал! Ты что, оглох, воитель! - кудахтнул Быйца. - У тебя, может, ноги и стальные, а некоторым и отдохнуть не во вред будет. Вон как пацана уморили, едва дышит, - последнее, разумеется, относилось к Мыкуну. Тот и впрямь выглядел не очень. Но он всегда выглядел не очень, насколько помнил Иссканр.

Впрочем, спорить он не стал. Только подумал, подходя к месту, выбранному Фринием для привала, что вот ведь какая штука: он, Иссканр, все-таки в чудеса верит. Вопреки всему.

Вопреки даже тому, что бессмертный человек из легенд сейчас ворчит и трясет своей седой бородищей совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. И меньше всего похож на чудо.

Интересно, что сказал бы на это брат Гланнах?

* * *

- Ты чего ревешь, конопатая?

Девчонка вздрогнула и едва не скувыркнулась с берега в воду.

- Не подходи!

- Не подхожу, - вздохнул Кайнор, вспоминая недавний разговор с утопленником. - Так чего ревешь-то?

- Чего надо, того и реву! А ты кто такой?

- А я... я так, мимо шел.

- Ну и дурак! - шмыгнула носом конопатая. - Лучше б по дороге шел, а не по берегу.

- С чего это ты решила, что лучше? - искренне удивился Гвоздь.

- Потому как... потому... - Она снова разревелась. Кайнор терпеливо ждал. Наконец слезы у конопатой сами собой иссякли, а вот любопытство осталось. - Ты что, правда, ничего не слыхал?

- Ничегошеньки, - развел руками Гвоздь. - А должен был?

- Точно дурак, - хлюпнула она носом. - В реке ж чудище водится! У меня, между прочим, батьку вчера сожрало, а ты... - и опять полились слезы.

- А ты чего здесь тогда делаешь? - нарочито резким тоном поинтересовался Кайнор. - Или думаешь, батя помер, так некому уже ремнем поучить?

Это подействовало. Она мигом позабыла о всех своих печалях и уставилась на него вот-такенными глазищами, каждое размером со сливу.

- Ремнем ты будешь учить, да?

- Очень нужно мне тебя учить, - отмахнулся Гвоздь. - Так что ты здесь делаешь, мелюзга?