Владимир Аренев - Паломничество жонглера (фрагмент)

- Ты б ругался или потише, или поменьше. А то отец настоятель услышит...

- А я и так слышу, Ретуль. Крапиву, говоришь, Круйш, выкосить пора? Вот завтра и займетесь. А пока что, дети мои, не отвлекайтесь. Насколько я понял, успехи у вас не очень?

- Да по правде сказать, отец Ог`Тарнек...

- Еще и дождь тут этот...

Про дождь, как с запозданием догадался Ретуль, он зря ляпнул. Поскольку отец Ог`Тарнек, настоятель монастыря, не обращая на оный дождь внимания, стоял без зонта, в обычной серой рясе и сандалиях на босу ногу, и ничего. Даже капюшон на голову не набросил - а они и капюшоны натянули, и вообще... Зря, словом.

- Да, - сказал отец Ог`Тарнек. - Дождь этот... Ну, дай-ка фонарь. - Он отобрал у обалдевшего (дождь... крапива!.. настоятель!!..), втянувшего голову в плечи Круйша мокрый шест и зашлепал прямиком в жгучие заросли. Ретуль отвесил приятелю хорошего тычка и поспешил вслед за исчезающей фигурой отца Ог`Тарнека. Круйш вздохнул, поежился и побрел за Ретулем - не торчать же одному в темноте и мокрени!

Так втроем они и выбрели на рисовальный камень. Найденыш лежал здесь же, свернувшись клубком и клацая зубами, как привидение, по слухам, обитающее в Травяной башне монастыря. Лихорадка поцеловала его в обе щеки, когда Найденыш как раз заметил огни от фонарей, - да так страстно приголубила, что он буквально сполз в грязь, сотрясаемый ознобом.

Не шевелиться, ни одного лишнего движения; холодно, холодно, так холодно не бывает!.. И кто-то смотрит из темноты, и шепчет: "Найденыш, Найденыш!.." - и глазами огнистыми играет, то сведет их близко-близко к невидимой переносице, то заведет один за другой, то вообще погасит... И плачет, плачет беззвучно - только слезы повсюду, холодные, нечеловеческие.

Теперь я знаю, каково быть фистамьенном!

- У него жар, - сказал, коснувшись Найденышева лба и пощупав пульс, Ретуль. Он был способным мальчиком, хоть и растяпой; отец Ог`Тарнек знал, что паренек проявляет недюжинные успехи в искусстве врачевания. Хотя насчет жара и так ясно, тут и пульс не нужно проверять.

- Поднимайте и несите, - велел он молодым монахам.

- А как же фонари? - шмыгнул носом совсем раскисший Круйш. Он уже, кажется, мысленно пребывал в завтрашнем дне и косил крапиву. Зонтик его, изгвазданный в грязи, с погнувшимися спицами, был зажат подмышкой и казался сломанным крылом.

- Один оставим здесь, - терпеливо пояснил отец настоятель. - И зонтики свои тоже здесь оставьте. Потом за ними вернетесь. И не говори мне, сын мой, что не найдете - я и то в детстве изучил Коридоры вдоль и поперек - а я был не из самых непослушных Непосвященных, Пестроспинная свидетель! И хватит ушами хлопать! - рявкнул он, чтобы привести их наконец в себя. Мальчику плохо, а вы, прости Неустанная, как две рыбы снулые - только и знаете, что рты разевать да глаза выпучивать! Ну-ка, поживей, поживей, дети мои!

Найденыша подхватили и закачали голоса, один огнистый глаз остался позади, другой трепетал у него над головой, мигал, менял цвет, четыре бесплотных, но твердых ресницы-луча хлестали Найденыша по щекам, "Опускайте", - сказал кто-то, и Найденыша стали опускать, все ниже, ниже, ниже ("в могилу", - отстраненно подумал он), а потом швырнули - и он полетел, кружась, небо вдавливалось в лоб и в ямку под подбородком, натирало подмышки, ресницы-лучи-полосы волчком завертелись, но ни одна из них никак не могла поймать свой хвост, "Давно он так?" - "Да вот уже неделю"; "Не надо меня делить! Не надо!" - стонал он, но голоса оборвались, съежились, уселись воронами на руки и ноги, чтобы не сбежал; "Не надо меня делить! Слышите! Не надо!.."

- Бедный мальчик.

- Это моя вина. Братья давно говорили, что он рисует и довольно неплохо; потом Жорэм... Я велел, чтобы мальчику не запрещали и не препятствовали, но сам вмешиваться пока не хотел. - Отец настоятель вздохнул и покачал головой, будто не верил, что такое могло случиться у него, в Тхалемском монастыре, посвященном Лягушке Пестроспинной.

Его собеседник кивнул. Выглядел гость так, словно был не от мира сего, - и этим резко отличался от отца Ог`Тарнека - плотного, начинающего лысеть мужчины, походившего на типичного главу семейства какой-нибудь деревенской семьи. Совсем другое дело - гость отца настоятеля: невысокий, внешне вроде и неприметный (каштановые волосы, обычные черты лица, телосложения не рыцарского, но и не хлюпик какой-нибудь - таких тысячи и тысячи!). Однако стоило гостю заговорить, да просто начать двигаться - и у окружающих возникало такое чувство, будто человек этот нездешний в самом прямом смысле слова, - да и сейчас пребывает не только рядом с ними, а где-то еще.

В первую очередь - где-то еще.

- Вы несправедливы к себе, отец Арьед, - слова прозвучали вполне искренне, хотя произнесший их в большей степени, казалось, занят был не разговором, а рисунком, который и разглядывал, сидя вполоборота к столу. Вспомните, я ведь сам просил вас по возможности не вмешиваться. Другое дело, что ошибся я, мне следовало предусмотреть... - Он махнул рукой: Проще говоря, разгильдяй я, отец Арьед. Раз-гиль-дяй. За что и бываю время от времени наказан в назидание. Одно печалит душу: во-первых, я никаких выводов, кроме теоретических, из этого не делаю; а во-вторых, иногда из-за моего разгильдяйства страдают другие.

Настоятель с легким удивлением покосился на гостя. Они были знакомы не первый год, да вот Ог`Тарнек никак не мог привыкнуть...

- Когда он начал кричать, чтобы его не делили?

- А?

- Я спрашиваю...

- Я понял, понял, Тойра. Просто... - Отец настоятель почесал подбородок, чтобы хоть как-то скрыть растерянность. "Этот человек все время выбивает у вас почву из-под ног, как бы крепко вы на ней ни стояли. Причем выбивает безо всякого злого умысла, иногда даже не понимая, что он делает". - Да вот, кажется, как принесли сюда, так и начал кричать. Это важно?

- Не знаю, - соврал Тойра. Он по-прежнему разглядывал рисунок, измятый и подмокший, и хотя потом бумагу высушили, все равно кое-где карандашные линии оказались смазаны. Впрочем, по мнению Тойры, от этого рисунок только выиграл. - Что говорят врачеватели?

- Врачеватели не говорят, а только разводят руками. Лихорадку-то они бы вылечили, они и лечат ее, но мальчик... дело не в лихорадке. Ему снится что-то, и это пугает его...

"Пугает до смерти", - подумал, но не стал произносить вслух отец Ог`Тарнек.

- У вас есть здесь какие-нибудь музыкальные инструменты? - Тойра отложил рисунок и наконец посмотрел в глаза настоятелю.

"Обычный же взгляд, - почти с отчаянием подумал Ог`Тарнек. - Тогда почему каждый раз остается такое чувство, будто он заглянул тебе в самую душу? Причем заглянул так, походя, безо всяких злых намерений. Поглядел и забыл".

- Только барабаны не годятся, - уточнил Тойра. - И колокольчики тоже. Лучше бы, конечно, флейту или свирель, если у вас таковые найдутся; ну, в крайнем случае что-нибудь из смычковых, хотя тогда нужен будет и игрок, я на них не потяну... а это хуже, лучше б, если я сам... - Он рассеянно отстучал большим пальцем по столешнице некий незамысловатый ритм. Потом рассеянно моргнул и снова поглядел на Ог`Тарнека: - Ну так что?