Михаил Бобров - Краткая история Арды

— Отсоединяйся от мачты! — с порога рубки заорал Волк. — Взлетай, сматываемся отсюда! Твоя команда благополучно погрузилась в катер на Уникорн, я сам провожал их по реке. Здесь больше некого ждать, роботы вот-вот пойдут!

Валькирия посмотрела на него странно:

— И что, вот так вот будем бегать от них по всей планете?

— Твою мать!!! — Не находя других слов, Волк несколько раз выругался и подбежал к пульту. Как только он сунул руки к рычагам отстыковки, Валькирия из своего капитанского кресла ловко пнула его в пах. Волк ошеломленно согнулся и попятился.

— Сдурела, что ли? — прохрипел он, присев на корточки и прыгая в таком положении на пятках, чтобы приглушить боль. — Ты же все равно их не спасешь!

Раскатился глухой мощный удар; башня задрожала, и причальный переход оторвался сам собой.

— Чудненько, — пропыхтел Волк и попробовал встать. — Вот и поплыли, вот и правильно. — тут пол резко качнулся, и парень снова сел на корточки.

Долину под дирижаблем расчертило пушистыми хвостами, в месте падения ракет выросли словно капустные кочаны из дыма. Большой кусок заводской стены брызнул во все стороны осколками; "Тень ворона" содрогнулась всем полукилометровым телом и плавно пошла вверх.

— Мы ничего с ними не сделаем, — уже мягче и спокойней заговорил Волк, — Смотри, как идут, сволочи…

Внизу пять игрушечных роботов широким веером вбежали в грузовой двор, разворачиваясь каждый к какимто своим ориентирам на скальных стенах отрогов. За ними неровной цепочкой потешно семенила муравьиного размера пехота.

— Какой из тебя Волк, — лениво протянула Валькирия, — Ты и на шакала-то не тянешь. Сашка Ночь оказалась права, ты мне не пара. Сейчас мы подойдем к Южной караульной башне, там удобная площадка. Ты слезешь и исчезнешь с глаз моих…

Волк подскочил, забыв про боль:

— А все, что у нас было, забудем и похерим?! Черта с два!

— У нас ничего не было! — отрезала Валькирия, — Ты мне был нужен просто как любовник. До того, кто мне снится, тебе еще лет пять пыхтеть и прыгать!

Мужчина обозлился:

— Типа, в постель пустила, а в одну могилу ложиться брезгуешь? Не будь дурой! Смотри, они сейчас заводчан все равно сломают!

Внизу полыхнула нестерпимой яркости вспышка; черные тени оконных переплетов отпечатались на потолке кабины. Зажмурившись и разжмурившись, Валькирия и Волк осторожно глянули вниз, каждый в свое окно.

Возле оставшейся позади причальной башни медленно заваливались набок два перерезанных в поясе боевых робота. По долине там и здесь тянулись дымные шлейфы; жирно чернели свежие воронки. Снова ослепительный белый шнур полоснул несчастные машины; те отозвались громким треском и снопом искр. Далеко-далеко за окоемом по небу прокатились три мохнатые светлые звездочки. Заметив сигнал, уцелевшие роботы развернулись и побежали из грузового двора вон. То же сделала и едва различимая сквозь дым пехота.

— Вот как! — в один голос восклинули ссорящиеся. Волк добавил:

— В нас почему-то не стреляют. Наверное, не до этого?

— Даже если бы и стреляли, — совершенно спокойным, нормальным голосом объяснила Валькирия, — Все равно, что слону дробина. Разве что в кабину попадут.

Волк очень хорошо помнил такой ее голос.

— Ну хрен с тобой! — устало согласился он, отходя от окна и опять приседая. — Не умею я долго спорить, и сердиться на тебя долго тоже не могу.

— Вот за что и ненавижу! — опять завелась женщина. — Хоть бы раз проявил характер!

— Типа мордой тебя в стол потыкать?

— С корточек поднимись сперва, жабокряк!

— Ну их же все равно рано или поздно перебьют! Весь Изенгард разбежался. Ты ничем не поможешь, тебе-то что!

— Послушай, ты, "типа мужчина"! Чужая подлость, трусость, хитрый расчет — не поводы нам, лично мне, становиться дерьмом, понимаешь? Я сделаю все, что могу, ясно тебе?

Видя ее упорство, Волк только зубами клацнул:

— Да что ты сделаешь своим мыльным пузырьком?

— У меня одной воды в танках семьсот тонн, — возразила Валькирия, — Плюс сама конструкция. Дирижабль-то весит почти вдвое больше. Итого около двух тысяч тонн. Таранить, повалить. Однажды ветром сорвало с якоря "Черного кентавра", у него на внешней подвеске был ротоклон тонкой водоочистки. Так эта несчастная двухсоттонная сосиска размазала ротоклон по земле километра на четыре! Как масло по бутерброду. А "Тень" раз в десять тяжелее!

Между тем автопилот уже переводил воздушный корабль через южный отрог. Дымящаяся долина Изенгарда осталась за кормой. Под дирижаблем развертывались покрытые плотным зеленым ковром склоны Мглистого.

— Смотри! — вскричала Валькирия, углядев сквозь ветви движение тройки роботов по расселине:

— Они в заднюю дверь ломятся! Гимли не успеет развернуть сюда комбайн, это же через весь двор тащить!

— Быстро обход нашли, — сквозь зубы похвалил Волк, — Нам бы так соображать!.. Валькирия, скажи мне одну вещь, хорошо?

— Ну… Не обещаю. А что?

— Это Лесник тебе снится? До сих пор?

Валькирия закусила прядь рыжих своих волос. Помолчала. Помотала головой:

— Снится, но не Лесник. А кто, не скажу. Не твое это дело, понимаешь?…

— Ну ладно… — Волк распрямился. — Время дорого. Таранить их в этой трещине ты все равно не сможешь. К счастью, есть способ получше, раз уж тебе в герои захотелось. Для начала заходи против ветра. Да поторопись, черт бы тебя побрал, они вот-вот добегут!

— Не добегут: лаву пустили. Наверное, Гимли плавильный цех вскрыл… Что это? Железные дровосеки могут ходить по лаве?

— И еще как! К счастью, воды у нас полно. Сейчас мы им устроим температурный шок. — Волк внимательно вглядывался в землю сквозь панорамное пилотское окно; Валькирия удивленно смотрела на мужчину, почти не узнавая его.

— Знаешь, таким я тебя еще не видела, — задумчиво произнесла она, разворачивая кабину в новом направлении. — Обычно ты мелочный, склочный… А тут — ого!

Волк сделал указующий жест отставленной правой рукой; повинуясь ему, Валькирия довернула дирижабль, удерживая разгрузочные люки прямо над трудно шагающими по вязкой лаве роботами.

— Кто-то из великих давно сказал, — объяснил Волк, — Что люди проявляют свой характер лишь в мелочах. А в главном люди делают то, что требует от них ситуация, и что внушено им всем предыдущим воспитанием. Каким бы плохим я тебе ни кажусь, для тебя я из кожи вылезу — ибо мое воспитание говорит, что мужчина должен быть смелым хотя бы для той, которую любит.

— Ты же умрешь из-за своего дебильного воспитания! — воскликнула Валькирия, терзая рычаг блокировки люков. Наконец, упрямый механизм поддался, и водная лавина точно накрыла роботов. К небесам взлетел гулкий треск, визг, гром и скрежет конвульсивно дергающихся в облаке пара машин. Облегченный почти наполовину, дирижабль стремительно пошел вверх.