Мавлюда Ибрагимова - За стеною камышей

Мавлюда Ибрагимова

(Ташкент)

За стеною камышей

Н. Полунин, 1990 г. (перевод).

На пустом поле белый цвет, цвет раскрывшегося хлопка, лишь изредка радует собою. Створки коричневых коробочек похожи на злой изогнутый коготь орла, и я с грустью смотрю на свои руки, просто глазам не верю, какие они у меня исцарапанные и грязные. А от мысли, что сегодняшняя норма - тридцать килограммов (это на уже раз пройденном, обобранном поле), честное слово, плакать хочется.

Нам говорят: кто ищет, тот находит. Хлопок - белое золото страны. Вот и выходим мы в поле, собираем это белое золото там, где его нет. Иногда я нарочно кричу:

- Товарищи, веселей!

Или:

- Чисто, чисто собирайте, чтоб ни один грамм зря не пропал! (А где ты его тут найдешь, этот грамм?)

Многие так и на самом деле думают, мол, все правильно, так и должно быть. Вот с ними разговаривать я совершенно не умею, они только лозунги воспринимают, остальные, человеческие слова - все мимо. Пройдет такой возле меня, глянет - и мурашки по коже.

Я лично предпочитаю сидеть, изредка, чисто машинально, бросая в фартук коробочку-другую, - все равно ведь, как ни старайся, за полный день и трети нормы не сделать. А так, как я, - честнее, я думаю.

Я мечтаю. О чем? Ничего романтического. Сейчас, например, самое мое заветное желание - это найти хорошую грядку, чтобы там оказалось много-много хлопка.

А вокруг меня, до горизонта, хлопковые поля, как на ладони. Небо чистое и солнце светит. Гляди на такую красоту и радуйся жизни.

Рядом с нашим полем течет речка, а над речкой растут камыши. Еще в первый день, когда нас только привезли на хлопок, люди из села рассказали, что место это нехорошее. Будто бы слышны по ночам оттуда неясные звуки и даже голоса, играют, вспыхивают непонятные огоньки. Братишка местного бригадира Хабибуллы, говорили, пришел сюда пасти корову и не вернулся. В общем, разная мистика, я, конечно, никогда не верила. А вот что кто-то мог тайком занять среди камышей поляну под хлопок,- это куда более вероятно, решила я. Схожу посмотрю. Не то чтобы и вправду я в то, что подумала, верила, а все-таки любое занятие лучше бессмысленного моего сидения посреди пустых грядок.

Камыши были высокие и густые, вздымались предо мною, словно скрывая свою тайну. С гулко бьющимся сердцем вошла я в их чащу. Ветерок пробежал по метельчатым верхушкам, и сухие стебли заволновались, зашуршали, как если бы были стражами неведомой сказки и совещались сейчас, пускать ли меня в лес. Впереди мелькнул просвет, и я очутилась на небольшой проплешине, на удивление круглой и ничем, конечно, специально не засеянной. Мне сделалось любопытно, и я прошла несколько шагов по ней, ровной и пустой.

И вдруг что-то изменилось вокруг. Солнечный свет, невиданно яркий, ударил мне в глаза. Голова закружилась, земля качнулась, поплыла подо мною...

Придя в себя, я обнаружила, что лежу на том же самом месте. Посмотрела, обо что бы могла споткнуться, но ничего такого не было поблизости. И только оглядевшись как следует, по-настоящему изумилась.

Дела! Вместо камышей по ту сторону поляны высилась стена хлопчатника. Высокий, с меня (хотя я вообще-то ростом маленькая), но все равно много выше обычного, хлопок сверкал, вы понимаете, был не просто белый-белый, а сверкал под этим невероятным солнцем. Наверное, какой-то новый сорт, подумала я. И засеян как-то странно. А какой воздух! Словно горный или после грозы, и пахнет не противным гербицидом, а настоящей зеленью и свежестью.

Я недоумевала, как сразу могла не разглядеть этого поля, которое - вот удивленье-то! - оказалось именно там, где я его искала. Только долго раздумывать я не стала и уже через минуту принялась собирать белый и нежный хлопок. Он был совсем особенный, мягкий, как пушок, и "орлиные когти" коробочек не царапали пальцы. Я торопилась изо всех сил. Уже окончательно поверив, что ненароком забрела на какое-то особое колхозное поле, я работала не тратя драгоценных минут на отдых, со страхом ожидая, что вот-вот явится кто-нибудь и выгонит меня.

- День добрый! - раздался за спиной голос, показавшийся мне более приветливым, чем я могла ожидать в такой ситуации. - Ну как, не устали еще?

Я стремительно обернулась. Загорелое лицо парня не было злым, но перепугалась я все равно чуть не до смерти. Наверное, из штаба, сейчас поведет с собой. Скажет, что я задержана во время "партизанщины". Ох!

Вместе с этими мыслями я продолжала рассматривать парня. Широкоплечий, как говорят, - статный. Большущие синие глаза в черных ресницах и черные брови. Вдруг он без всякого предупреждения начал щипать хлопок и складывать в мой фартук. Это меня разозлило.. Мало ему, что меня застукал, охота, видите ли, еще и поиздеваться над человеком.

- Куда вы хотите забрать мой хлопок! - закричала я, хотя он ничего такого не пытался.

- Сдавать же надо, скоро обед, - опять приветливо сказал он, и опять я растерялась.

- Пожалуйста, не ведите меня в штаб, - принялась умолять я, - на нашем же поле совсем хлопка нет, как я норму сделаю!

Только теперь почему-то я обратила внимание на то, как чисто и вроде бы неподходяще для сбора хлопка он одет: в невиданную блестящую куртку и белые брюки. Небось, сынок влиятельного папы, и тут устроился непыльно, учетчиком или кем. Он, в свою очередь, пристально разглядывал мою драную телогрейку и руки в рубцах.

- Ты заблудилась, что ли? - наконец спросил он. Я сразу смекнула, чего ему нужно.

- Вот еще! - сказала. - Ничего я тебе не скажу. Не хватает, чтоб меня из-за хлопка с работы выперли. У нас двоих уже отправили с "приказом".

Он поморгал немножко, говорит:

- Может, хоть имя свое скажешь, сердитая?

- Вот-вот, так бы сразу и начинал, мол, давай свою фамилию, я запишу. Даже в штабе не скажу, понял?

- Какой "штаб", какой "приказ"? - Он сел на пышный от хлопка фартук. Ты с луны свалилась? Из какого века пришла, девочка?

- На то, как одета, намекаешь, да? Если хочешь знать, в тысячу раз лучше мое, чем твоя куртка, купленная на ворованные у народа деньги!

Говорю я ему это все, можно сказать, кричу, а у самой даже горло перехватывает оттого, какая я смелая и правдивая. Да и парень, гляжу, скис. Сидит на фартуке, точно пристукнули его, дерево-деревом. Так, может, и со штабом дело отложится. Я хитро перевожу разговор:

- А вы тут кем, учетчиком, не иначе?

Он вроде как обрадовался, ожил, руку протягивает:

- Алишер Акбарходжаев, оператор агрегата... - и название говорит какое-то. Так с гордостью это произносит, можно подумать, не знаю что.

- М-м... механизатор, что ли? - неуверенно говорю, а он как расхохочется:

- Девочка, так ты оттуда?

- Откуда еще "оттуда"?

- Да вот, - за спину мою тычет, - оттуда, с другой стороны. Из соседнего пространства, четвертого измерения.