Журнал «Если» - «Если», 2005 № 12

— Это кто из нас дикарь? — вытаращил глаза Беспалый. — Какие еще истинные имена? Ты, суеверный варвар, нас дикарями считаешь!

Они еще некоторое время обзывали друг друга, потом рядом с ними возник Джо и стал выпытывать у рыбаков, что они слышали об истинных именах божеств, кому они поклоняются и все в таком роде. Керби сморщился, словно от кислой ягоды, и как бы случайно отстал. Рыбакам чужак тоже успел надоесть, они даже не стали ему отвечать. Лишь старина Маас вдруг подковылял к Джо и, суетливо потирая ладони, спросил, на какое вознаграждение может рассчитывать бедный рыбак, обобранный своей же родней, если он попробует вспомнить истории об истинных именах, которые ему рассказывал отец, известный своей мудростью и отменной памятью на всем побережье.

Беспалый Саам в это время поправлял сползшую подпругу вьюка. Криво ухмыльнувшись, он тихо сказал мне, что его дед был известен всему побережью как истинный пьяница и отменный бабник, а память ему давно отшибли кулаки ревнивых мужей из Мелких Заводей.

С памятью дела оказались плохи и у дядюшки Садзандара. Высокий, осанистый старик в расшитом красными нитками халате вышел к нам в сопровождении десятка крепких работников. Он долго всматривался в своего родственника, словно в какую-то вошь подседельную, качал головой и презрительно оттопыривал нижнюю губу. Наконец он заговорил, словно обращаясь к невидимому собеседнику за нашими спинами.

— Возможно, это на самом деле сын несчастной Дунибы, никчемный муж которой пропил ее приданое, а потом сбежал в столицу с такими же, как он, бездельниками. Сына Дунибы отведите на кухню и накормите один раз. Смотреть в оба, чтобы потом не пересчитывать утварь. Остальных не знаю и не собираюсь давать приют невесть кому.

Я думал, что Радук под взглядом дядюшки просочится в песок, как моча вьюка, но наш проводник лишь подмигнул старшине купцов и ответил своему негостеприимному родственнику в том смысле, что на кухне пусть столуется всякая голодная шваль. А ему, другу и попутчику уважаемых людей — последовал поклон в сторону купеческого старшины, — просто недосуг разбираться в старых делах старых людей, и он здесь лишь для того, чтобы приветствовать уважаемого родича.

Тут вперед выступил старшина и важно осведомился, действительно ли говорящий с нами и есть тот самый Садзандар, о котором лестно отзывались уважаемые Горгис и Доргис, держатели торгового дома в столице?

Долгий и обстоятельный разговор сопровождался поклонами и прикосновениями щекой к щеке, перемежался упоминанием уважаемых торговых людей и чиновников, плавно перетекая в торг, сколько человек готов разместить уважаемый дядюшка Садзандар в самой что ни на есть близости от Вместилища Удачи и во сколько обойдется купцам такая близость, помноженная на их число. Старшина купцов время от времени поглядывал на сбившихся в кучку уставших беженцев и рыбаков, подавленных богатством дядюшки Садзандара, и во взгляде читалось откровенное недоумение — с какой стати всякая рвань все еще околачивается рядом с уважаемыми людьми?

— Я так понял, что дальше мы как-нибудь сами, — пробормотал Керби. — Назад вернемся или обойдем камешек?

— Скоро здесь будет паломников, хоть вьюком топчи, — так же тихо отозвался Беспалый. — Надо дальше идти, там, говорят, озера большие, рыбы много, прокормимся.

— Рыба! — сказал, как выругался, Керби, добавив пару слов на айконском.

При одном воспоминании о рыбе меня замутило. Но губу воротить можно, если брюхо набито, а когда одна уважаемая кишка приветствует другую, не менее уважаемую, то выбирать не приходится.

— Может, и не придется никуда идти, — продолжал Керби. — Смотри, твой дружок о чем-то договаривается. Наверное, за нас платит.

— Заплатит — останемся, нет — тоже не пропадем, — сказал Беспалый.

В итоге выяснилось, что хоть Джо и внес за нас небольшую сумму, с купцами мы все же расстанемся. У дядюшки Садзандара оказались сады в нескольких часах ходу от поместья, и там требовались сборщики урожая. Все, что растет на деревьях и кустах, можно есть, но любая находка, которая не злак, фрукт или овощ, принадлежит хозяину садов.

— Э, нет, — вмешался старина Маас. — Все находки делим поровну.

— Милость моя велика, но торгу здесь не место, — сказал дядюшка Садзандар. — Я могу обойтись и без посторонних рук. Скоро сюда придут паломники, готовые трудиться и за паданцы.

— Кто знает, что за люди придут, — вкрадчиво ответил Маас, оглаживая ладонью лысую голову. — За каждым надо присматривать, и за смотрящими тоже. Рук, может, и хватит, да верных глаз откуда взять? А мы люди надежные, вот торговый человек за нас поручиться может.

Сошлись на одной четверти от трети. Когда мы уже двинулись в сопровождении одного из слуг по извилистой узкой дороге, Гинтар спросил Мааса, о каких находках шла речь? Староста пожал плечами и ответил в том смысле, что не знает, но на всякий случай всегда надо торговаться. Чакмар засмеялся и сказал, что даже двенадцатой доли от четверти цены чешуи Дракона хватит, чтобы купить хороший дом в столице. Я не прислушивался к их разговору. Наши с Керби планы оказались в некотором расстройстве. В последнее время мы как-то привыкли к тому, что Джо не отстает от нас, а теперь, когда группы разделились, придется начинать все с начала. Одно дело, если докучливый собеседник собирается идти пешим ходом в столицу вместе с паломниками, другое — если именно сюда прибудет транспорт. Может, Кари и проигрался, вдрызг, но хорошо бы оказаться рядом, когда ему подмигнет удача.

Судя по задумчивому виду Керби, его тоже обуревали мысли о том, что же нам делать дальше.

Жизнь в садах Садзандара после наших мытарств и долгого хождения по пустыне могла показаться раем.

Много свежих фруктов. Нам разрешалось подбирать паданцы, но если пару-тройку плодов сорвать с дерева, то никто не обратит внимания. Вкусная родниковая вода. Даже в самый жаркий день в тени каменного монолита приятная прохлада. Жилище — пусть это и старый шатер, у которого из-под заплаток и не понять, какого же он цвета был изначально, однако все же не грязная кошма под открытым небом. Что еще надо усталым беженцам в ожидании перемены судьбы?

Днем мы работали в садах — поливали саженцы, выпалывали сорняки, собирали созревшие фрукты и укладывали в плетеные короба, за которыми приходила повозка. Кроме нас здесь трудились несколько паломников, но они держались в стороне, а все свободное время бродили между деревьев, вороша траву и опавшие листья, словно в поисках утерянной драгоценности. Потом они куда-то исчезли, на их место никого брать не стали, работы было немного, хватало и наших рук.