Марина Дяченко - Мигрант, или Brevi Finietur

В его последних словах прозвучал осязаемый приказ. Пожалуй, Аира мог бы, не повышая голоса, командовать огромной армией; Крокодил с трудом подавил желание немедленно повиноваться.

— Я правильно понимаю — ты ведь не будешь мне подсуживать?

— Нет.

На самом краю ближайшего камня, горизонтально протянувшись над водой, росли, укоренившись в расщелине, два толстых стебля с крохотными белыми цветами. Крокодил закрыл глаза — и попытался увидеть их; вот они, мокрые от тумана и брызг, сытые влагой, довольные жизнью растения.

Аира молчал. Интуиция у него была поистине волчья. Он мог сейчас подбодрить или приказать — но поощрение разозлило бы Крокодила, а приказ вызвал прямой отпор. Требовалось молчание — и Аира молчал; Крокодил стоял, зажмурившись, раздувая ноздри, слушая гул воды и разглядывая в сероватой темноте под веками два воображаемых стебля с крохотными цветами.

Три шага?

Он глубоко вдохнул, задержал дыхание и прыгнул. Босые подошвы ударились о камень сильнее, чем он мог ждать, но это была шершавая, влажная, устойчивая опора. Крокодил присел, как большая толстая птица, нащупал руками кромку спереди и кромку сзади; повернуться и спрыгнуть обратно на берег было бы делом нескольких секунд.

— Правее. Стоп.

Крокодил повернулся, как стрелка спидометра, и замер, слепой и мокрый от брызг.

— Три с половиной шага. Уровень новой опоры выше на ладонь. Можно.

«Хорошее слово „можно“, — подумал Крокодил. — Не команда „Давай!“, не приказ „Пошел!“. Философия жизни: можно. Возможно. А значит, должно быть сделано. В конце концов, я в любой момент могу открыть глаза…»

Он качнулся взад-вперед, перекатывая центр тяжести, как яблоко на тарелке. Снова глубоко вдохнул, оттолкнулся от камня и прыгнул в темноту. Приземлился на этот раз удачнее, почти не ушибся. Камень был окружен травой, будто лысина длинными волосами, и Крокодил непроизвольно вцепился в мокрые стебли; над водопадом ходил ветер и бросал в лицо тяжелые пресные брызги.

«Мои веки срослись, — подумал Крокодил. — У меня вовсе нет глаз. Это можно, можно; вот уже второй камень. А всего их пятнадцать… Или шестнадцать?»

— Левее.

Крокодил повернулся, как глобус, и поворачивался очень долго, пока не услышал «стоп». И подумал, что правилам испытания все это ни в коей мере не противоречит, но если Аира в какой-то момент укажет ему неверное направление…

Трава, заселившая трещины, легко расставалась с корнями. Крокодил стряхнул с пальцев прилипшие травинки; зачем это Аире? Зачем убивать Крокодила?

Он стал свидетелем чего-то и сам не знает, насколько это серьезно. Аира, с самого начала только и мечтавший отправить Крокодила на материк, почему-то сам предложил пройти испытание… Именно такое, в котором смерть легко спишется на объективные трудности, естественные потери, мигрант так хотел стать полноправным гражданином, как жалко…

Но ведь в любой момент можно просто открыть глаза?

— Четыре шага, новая опора ниже на полладони. Можно.

Кажется, вышло солнце. Крокодил почувствовал, как под веками сделалось светлее; Аира молчал.

Четыре шага. Прыжок с места. Отталкиваться надо одной, приходить на другую, выйдет длинный шпагат в воздухе…

Крокодилу очень хотелось заговорить в этот момент. Окликнуть Аиру. Еще раз услышать его голос… хотя по голосу этого человека невозможно что-то определить.

Он прыгнул почти без подготовки, оттолкнулся правой ногой и пришел на левую. Ушиб ступню. Прохладный мокрый камень жался к ноге, будто желая поскорее унять боль.

— Правее. Чуть-чуть. Стоп. Три с половиной шага, опора на том же уровне, можно.

Голос звучал совсем близко. Аира следовал за Крокодилом по пятам и сейчас сидел на камне посреди потока. За спиной. «Ты выполняешь ненужные, невозможные действия, причем с риском для жизни…»

Крокодил прыгнул.

— Ты не будешь открывать глаза? Так и останешься?

Веки болели, мышцы лица свело судорогой. Крокодил не знал, как сообщить Аире о своей проблеме, когда громкий хлопок под самым носом заставил его подскочить и глаза наконец-то открылись.

Ему казалось, что путь занял несколько часов. На самом деле солнце едва успело приподняться над лесом и облачная пленка на небе превратилась в частую облачную сетку. Глаза болели и слезились, ступни пульсировали, но он чувствовал себя неплохо. Пожалуй, лучше, чем когда-либо в жизни.

Аира уже уходил — по тропинке, вытоптанной многими счастливцами, прошедшими испытание. И немногими неудачниками, струсившими и открывшими глаза на полпути; Крокодил пошел следом. У него шумело в ушах, хотя грохот водопада становился все дальше и дальше.

— Если ты сдашь Пробу — будешь первым мигрантом, кому это удалось, — сказал Аира, не оглядываясь.

— Ура, — пробормотал Крокодил.

— Но у тебя есть время, чтобы окончательно решить, нужно ли тебе это счастье.

— У меня всегда полно времени.

— Ты был когда-нибудь солдатом? — Аира оглянулся через плечо. — У себя на планете? Воином?

— Ну… Я служил в армии. Но был не столько воином, сколько… э-э-э… подневольным болваном, и вреда от этого получилось больше, чем пользы…

Тропинка свернула к веревочному мосту через поток, в этом месте довольно-таки широкий и еще относительно спокойный. Крокодил преодолел неожиданный страх, ступая на хлипкую опору. Все-таки испытание над водопадом забрало у него больше сил, чем он рассчитывал. «Да уж, — подумал он, — я обыватель, а не воин, и считаю такое положение дел нормальным и желательным. Допустим, я ничего не достиг в жизни, допустим, у меня нет семьи, и сына я не видел три месяца… Или четыре? А теперь уже никогда не увижу. И как мне поможет готовность прыгать по камням вслепую, бегать по углям, резать себя и затягивать раны?»

Аира шагал, как человек, всю жизнь проведший на веревочных мостах. Крокодил болтался следом, то попадая в ритм чужих шагов, то выбиваясь из него. Очень хотелось переодеться в сухое. Или хотя бы посидеть у костра.

— Аира, в чем разница между мной и Тимор-Алком?

— Ты в два раза старше. Ты мигрант, он полукровка. У тебя черные волосы, а у него…

— Почему ты приказал ему на дистанции, чтобы он открыл глаза? Почему ты провел меня по этим камням и не провел его? Ты вроде бы не хочешь его смерти — почему не сделал для него то, что сделал для меня?

— Всякий раз, когда я говорю с тобой, мне кажется, что я на суде, — пробормотал Аира.

— Что?!

Аира сошел с моста и, по-прежнему не оглядываясь, двинулся по тропинке в лес. Он шел, вроде бы не ускоряя шага, но Крокодилу, чтобы не отстать, приходилось бежать рысью.

— Махайрод!

Аира остановился. Медленно повернул голову. От его взгляда Крокодил попятился.