Элинор Арнасон - Кольцо мечей

- Надо сообщить моим теткам.

- Я сказал Эттин Пер.

- Ха! - Долгий выдох. - И что сказала она?

- Рассердилась. Я сказал ей, что завтра к концу первого икуна их уберут.

Он посмотрел мимо меня на голограмму.

- Нам не следовало просить человека послать Перес Анну. Мы привносим человечье поведение - человечье кощунство и бесчестье - в места, которые неизменно следует беречь.

- Скажи это своим тетушкам. Это они решили, что Сплетению необходимо получить сведения о человечьих женщинах.

Направление его взгляда изменилось. Он следил за чем-то в голограмме. Я обернулся. Одна из летающих тварей опустилась на пляж. На крыльях у нее были когти, и она поползла по песку на манер летучей мыши - крупное животное с чешуйчатой кожей в серых, зеленых и коричневых пятнах. Клюв был оснащен множеством зубов, узких и острых.

- Анна - разумный выбор. Мы ее знаем. Мы знаем, что к Людям она настроена не особенно враждебно. И она прямолинейна, первозащитник. Не знай я, что это не так, я бы назвал его птеродактилем.

- Чем-чем?

- Земное животное. Они вымерли вот уже - если я правильно помню шестьдесят пять миллионов лет назад. Никто толком не сумел объяснить, как они взлетали и приземлялись.

- Возможно, вот так, - заметил генерал, когда тварь подпрыгнула, захлопала крыльями и взлетела.

Из журнала Сандерс Никласа и т.д.

3

Ее разбудил запах жарящейся грудинки.

Звезды исчезли: над собой она увидела простой белый потолок.

Ванная примыкала к спальне, Анна забрала одежду, вымылась и оделась в другой брючный костюм, на этот раз серый (любимый цвет хвархатов) с желтой блузкой и серо-коричневыми агатовыми бусами. Золотые клипсы. И больше никаких украшений.

Ее отражение выглядело не таким сердитым и усталым, как накануне. Даже, пожалуй, счастливым. Она улыбнулась себе. Помни, Анна, повторяла ее мать, улыбка всех делает красивей, и ты, улыбаясь, почувствуешь себя счастливее.

Завтрак стоял на одном из столиков в большой комнате: полная кружка кофе, нож, вилка, тарелка с ломтиком (поджаренным) хлеба и рядом три куска поджаренной до хруста грудинки, а также квадрат чего-то вроде зеленого желе.

Никлас стоял, прислонясь к стене, с кружкой кофе в руке.

- Что это? - Она ткнула вилкой в зеленый квадрат.

- Главным образом белок. Очень питательно. Вкуса не опасайтесь: он практически отсутствует.

Анна съела кусочек. Относительно вкуса Никлас был абсолютно прав.

- Если желаете углеводов, у меня имеется нечто желтое и... - Он помолчал. - И густое. Кажется, наиболее подходящее слово. Что касается вкуса, определить не берусь. Иногда я сказал бы "картон", но ведь я уже столько лет не ел картона!

- Это человечья жратва, - сказала Анна.

Он улыбнулся.

- Грудинка настоящая, и кофе, и хлеб, но я подумал, что вам, возможно, будет интересно попробовать, что в подавляющем большинстве едят земляне, наши - по прелестному определению генерала - гости.

Анна принялась за еду, он следил за ней, прихлебывая кофе.

- Уберу потом, - сказал он, когда она кончила. - Нам пора.

Они прошли через женскую половину, никого не встретив, и вышли за двойную дверь.

В коридоре ждал хвархат - высокий, тощий, серый, в обычных шортах. Он шагнул им навстречу. В его движениях была какая-то странность, неуклюжесть. Людям не присущая.

Он протянул левую руку, глядя на ладонь.

- Так правильно? Я хочу обменяться рукопожатием.

- Не та рука, - сказала Анна.

Он протянул правую, и она ее пожала.

- Как я? - осведомился хвархат.

- Чересчур энергично. Давайте еще раз.

Они повторили рукопожатие, Никлас следил за ними с нетерпеливой усмешкой.

- Нам надо идти, Анна.

Они повернулись и пошли дальше втроем. Ее первое впечатление от движений инопланетянина подтвердилось: они были плохо координированы. Такого хвархата она видела впервые.

- Матс забыл представиться, - сказал Никлас. - Эйх Матсехар, наступающий. Иными словами он выше меня рангом и временно прикомандирован к штабу генерала. Главным образом для того, чтобы изучать землян. Вообще же он служит в художественном корпусе и является лучшим драматургом нынешнего поколения.

- Лучший драматург - мужчина, - возразил Эйх Матсехар. - Амит Ашарил замечательный драматург и, возможно, не уступает мне, хотя сравнивать мужское и женское творчество невозможно.

- Арбуз и свиной хрящик, - добродушно заметил Никлас.

- Я знаю это выражение, - сказал инопланетянин. - Два ваши туземные лакомства, которые по неясной мне причине сравнению не подлежат.

- Угу, - подтвердил Никлас.

- А вы, - хвархат наклонил голову, глядя на нее искоса, - Перес Анна, последняя жертва Ники.

- Что-о?

- Об этом поговорим в другое время, - вмешался Никлас.

- А почему не сейчас? - осведомился Эйх Матсехар.

- Неизвестно, кто нас слушает.

- Здесь? - Инопланетянин оглянулся. - Скорее всего никто. Да и что они услышат? Коридорную болтовню?

- Может быть, - сказал Никлас.

Они шли и шли по коридорам, совсем одинаковым: голые стены, плотные ковровые дорожки, все (как всегда) серое. Прохладный, почти холодный воздух пахнул металлом и инопланетянами. Их нагоняли, с ними расходились хвархаты, но их было меньше, чем накануне. Их делегация прибыла в час пересменки? Работают ли хвархаты посменно?

Они вышли в коридор, охраняемый двумя солдатами с винтовками.

- Это станция Переговоров-С-Врагом, - сказал Никлас. - То есть так переводится ее название. А это секция Переговоров-С-Врагом. Дальше вас проводит Матсехар. А мне надо заняться кое-чем другим.

Она пошла с инопланетянином. Он проводил ее до комнаты, где уже собрались остальные делегаты, и ушел. Глава службы безопасности, худой, темнокожий человек в штатском костюме и со штатской прической, спросил:

- Все нормально? - У него был певучий карибский выговор. - Капитан Мак-Интош.

- Прекрасно. Я познакомилась с некоторыми женщинами.

- О? - сказал помощник посла. - Иметь с ними дело легче, чем с мужчинами?

- Не думаю, - ответила Анна.

Он нахмурился.

- Я надеялся услышать другое, Анна. Вы будете наблюдать переговоры отсюда. Никакие наши настояния не подействовали. Они не желают, чтобы вы присутствовали в зале заседаний, хотя сами же просили, что бы мы привезли вас в такую даль.

Ее это вполне устраивало.

Делегаты вышли гурьбой, дверь за ними закрылась, и Анна оглядела еще одну серую комнату с ковром. Единственное кресло стояло перед голой стеной. Обычное - широкое, низкое, слишком мягкое. Анна села, и стена перед ней исчезла. Теперь она смотрела в другую комнату, заметно больше той, в которой находилась она. Там двумя рядами друг против друга стояли кресла, совсем такие же, насколько она могла судить, как ее кресло. Они занимали середину комнаты, где больше не было ничего, кроме стен обычного цвета и без окон.