Колин Уилсон - Дельта

– Не знаю. Может, бородавочник, Они спускаются из влажного леса.

Найл, подойдя, нагнулся к бугорку едва не вплотную и попытался отвести листья в стороны. Внизу угадывались полуистлевшие обрывки меха, но в целом останки уже мало чем отличались от почвы: плоть съели проросшие сквозь нее белесоватые стебли.

– Стоит существу заснуть, – продолжал Симеон, – как листья обрастают в считанные часы прямо по живому. Они давят спящих, пока те не перестают дышать, – он внезапно остановился: – А-а, вот это я и искал.

Он тронулся к тесно растущим кустам с броскими цветами. Когда подошли ближе, Найл, понял, что Симеона, по-видимому, привлекли унизанные колючками небольшие шарики, растущие на кривеньком, щетинистом сером кусте.

– Что это?

– Зовется просто целебником.

– Он опасен?

– Только если неосторожно наткнуться. Колючки ядовиты, кожа от них вспухает и потом долго болит.

Симеон поднял нож и отсек один из шариков, упавший на землю, словно отрубленная голова. Натянув рукавицу, Симеон аккуратно поднял шарик за одну из колючек. Затем, придерживая, начал отсекать их одну за другой, пока не отсек либо полностью, либо наполовину. Закончив процедуру, шарик он сбрасывал себе в суму и принимался за следующий, пока не насобирал их с полдюжины.

– Ладно, неплохо за утро, – произнес он удовлетворенно. – Эти штучки ценятся наравне с золотом.

– А в чем их ценность?

– Отпугивают насекомых.

Лагерь еще спал; обогнув впадину по краю, они направились к берегу. Море зачаровало своей безмятежностью, небольшие волны кротко лизали гладкий песок. От восходящего солнца стелилась сияющая золотая дорожка.

– Что теперь?

– Теперь надо бы подыскать чего-нибудь к завтраку.

Они наведались к озерцу, куда пустили плавать порифидов; те немедленно всплыли навстречу, открывая зевы, где виднелись крохотные розовые язычки. Симеон достал из сумы один желтый плод, счистил с него жесткую корку, а затем положил на плоский камень и иссек в мелкие кусочки. Найл посматривал с сомнением; казалось маловероятным, что порифиды проявят интерес к плодам. Но едва Симеон стряхнул кусочки в озерцо, как порифиды тут же поднялись к поверхности и принялись хлопотливо ловить кусочки раскрытыми зевами; через полминуты не осталось ни единого. Найл из любопытства подобрал кожуру, понюхал и тут же с отвращением отшвырнул: падаль и падаль.

– Здесь дело не только в запахе, – заметил Симеон. – Похоже, плод содержит какое-то масло, за которым они гоняются.

Они отправились дальше, туда, где опутанные водорослями камни сходили уступом в море. Пробравшись осторожно по каменному гребню, заглянули в глубокий заливчик, дно которого было покрыто похожими на вьющуюся зеленую паутину водорослями. Каменистое дно полого возвышалось в сторону моря, так что даже при отливе не обмелело бы окончательно. Они вдвоем сели над водой, свесив ноги, и принялись очищать от кожуры желтые плоды. Симеон иссек мякоть на крупные кубики. Один кубик он стиснул в кулаке, отчего на воду часто закапал маслянистый сок. Сок был лиловатым, как и сама мякоть. Симеон обронил выжатую мякоть, и та медленно пошла ко дну, постепенно затерявшись среди змеящихся водорослей. Почти тотчас на том конце заливчика наметилось движение. Шмыгнуло что-то розоватое; странное полупрозрачное создание около десяти сантиметров в длину выстрельнулось из-за каменистого выступа и стремглав исчезло среди водорослей как раз над тем местом, куда упала мякоть плода. Найл отродясь не видел креветок и рачков, поэтому не понял, что это своего рода исполин. Следом из разных частей водоема стали появляться другие, поменьше; всех опередил возникший откуда-то из темного подводного углубления иззелена коричневый головоножек. Проворно умыкнув добычу, он исчез в своей дыре. Симеон закончил сечь плоды и спихнул кусочки в заливчик; там к этому времени скопилось уже полным полно креветок, ссорящихся из-за кусочка пищи.

А Симеон тем временем, не выпуская из руки мачете, обошел заливчик и стал осторожно заходить в воду с той стороны, что ближе к морю. Креветки так были заняты поглощением пищи, что не обращали внимания, как их число редеет по мере того, как Симеон одну за другой выбрасывает их на песок – кого проткнув мачете, а кого и так. Меньше чем за пять минут он накидал их с дюжину. Найл подхватывал, извивающиеся тельца и складывал в сумку.

В тот момент когда Симеон заводил мачете над особо крупным образчиком, выжидая, когда тот опустится пониже, Найл заметил, как на том конце заливчика всколыхнулось что-то красное. Вначале подумалось, что это очередная креветка, но когда существо полностью выбралось на свет, он догадался по трепещущим щупикам, что это крупное ракообразное, омар. Какую-то секунду выбраться из пещеры наружу омару мешали собственные габариты. Симеон моментально отреагировал на тревожный окрик Найла и отпрыгнул туда, где помельче. Гигант последовал за ним с удивительным проворством; когда Найл помогал Симеону выбраться из воды, клешня ракообразного чиркнула Симеону по ноге.

Вид выбирающегося из глубины заливчика чудища ошеломил Найла, оно напоминало крупного скорпиона. Но Симеон не растерялся; когда омар выбрался на гладкий камень, он взмахнул мачете и резко, со всей силой рубанул. Упавшая к ногам Найла отделенная клешня судорожно впилась в камень, моментально треснувший, будто орех. Симеон опять взмахнул мачете, на этот раз примеряясь к глазам; но омар уже бросился наутек.

Симеон оглядел свою правую голень: сорванная кожа болталась лоскутом, обильно текла кровь. Однако более близкое изучение показало, что рана не так уж и опасна. Клешня защемила и надорвала только кожу, недостаточно поверхностно. У Симеона, как видно, все было предусмотрено для такого оборота дел. Он вынул из кармана рулончик бинта и сноровисто обернул себе лодыжку. Найл тем временем зачарованно разглядывал клешню, которая все еще смыкалась и размыкалась. Длины в ней было почти метр, а силы, видно, достаточно, чтобы отсечь человеческую ногу. Когда она окончательно успокоилась, Найл попытался ее поднять; на это понадобились обе руки. Симеон мрачно ухмыльнулся:

– В суму ее. Приготовим на завтрак.

В суму она, естественно, не влезла – пришлось нести, придерживая обеими руками. До лагеря оставалось еще с полкилометра, но уже и с этого расстояния можно было догадаться, что кто-то разжег костер: вверх тянулся призрачный столб дыма. Столб стоял в воздухе вертикально.

– Ветер стих, – определил Симеон. – Я так и думал.

Они повстречались с Манефоном, идущим от ручья с флягой чистой воды. Взобравшись на пальму, Уллик стряхивал вниз гроздья фиников. Доггинз расстелил внизу одеяло, приспособив его вместо скатерти, и насекал от длинной белой булки толстые ломти хлеба. Увидев креветок, он весело крякнул и потер руки: