Уильям Тенн - Огненная вода

Хебстер в недоумении пожал плечами.

— А для чего, собственно? Что вам это даст?

— Ха! Это доставит нам море удовольствия. Такого, какого мы еще никогда не испытывали. А заодно и на какое-то время позволит нам ослабить тот напор со стороны широких слоев общественности, недовольных все более растущим влиянием чепэвистов, который мы уже давно довольно остро ощущаем. Совсем не исключено, что по мере развития судебного разбирательства по делу «Хебстер секьюрити» Демпси потеряет контроль над своими головорезами, и они в самом деле устроят давно обещанное кровопускание. Это вызовет такой взрыв ярости, что привлечение армейских подразделений к усмирению мятежников будет встречено с одобрением большинством населения. И тогда мы расправимся и с самим Демпси, и с самыми неистовыми из чепэвистов, так как Джон Кью Объединенного Человечества [6]на собственной шкуре к немалому своему удовлетворению убедится, какую серьезную опасность представляет из себя толпа.

— И это, — с горечью заметил Хебстер, — придерживающееся высоких нравственных идеалов, законопослушное мировое правительство!

Кресло снова развернулось, и кулак Браганца обрушился на письменный стол со всей впечатляющей силой молотка мирового судьи, выносящего окончательный, не подлежащий обжалованию вердикт.

— Нет, отнюдь нет! Это ОСК, полномочная и в высшей степени полезная организация Объединенного Человечества, специально созданная для налаживания взаимоотношений между пришельцами и людьми. Это ей присущи те качества, в существовании которых у мирового правительства вы изволили усомниться! Более того, это ОСК находится на самой передней линии огня в тот момент, когда власть закона и мирового правительства могут быть опрокинуты ураганом, вызванным действиями безответственных демагогов. Неужели вы думаете, — голова Браганцы угрожающе наклонилась вперед, глаза превратились в две узкие щелки, не выражавшие ничего, кроме презрения, — что карьера и состояние, даже жизнь, такой, извините, откровенно эгоистической гниды, как вы, Хебстер, будут представлять хоть какую-нибудь ценность для организации, защищающей интересы двух миллиардов людей, дружно доверивших ей свое благополучие?

Оэсковец многозначительно ударил себя в грудь — черные, всклокоченные волосы, покрывавшие ее, топорщились сквозь кое-как застегнутый френч.

— Браганца, говорю я себе сейчас, тебе очень повезло, что этот тип настолько алчен, что не подловил тебя на сделанном ему предложении. Только представь на мгновенье, какое это будет удовольствие подсечь его на крючок, когда он в конце концов допустит ошибку! А сняв с крючка, тут же отшвырнуть чепэвистам, чтобы они, обезумев от представившейся возможности расправиться с ним, сами себя и уничтожили! Убирайтесь, Хебстер, не хочу с вами иметь ничего общего!

«Я совершил ошибку», — после некоторого раздумья признался себе в душе Хебстер, стоя на улице перед бывшим складом боеприпасов и щелчками пальцев подзывая к себе гирокэб. ОСК была наиболее могущественной из всех не находящихся в непосредственном подчинении правительства организаций, созданных Объединенным Человечеством. Для человека в его положении навлечь на себя неудовольствие подобной организации было столь же опасно, как водителю такси вслух усомниться в законнорожденности инспектора дорожного движения, остановившего его за нарушение правил пересечения перекрестка.

Но что он мог сделать? Согласиться работать в ОСК означало работать под руководством Браганца — но еще с юношеского возраста Элджернон Хебстер крайне ревниво следил за тем, чтобы абсолютно никто не смел помыкать им. Кроме того, это означало бросить свой бизнес — а ведь осталось еще чуть-чуть поднапрячься и подождать какое-то время, и его компания, несмотря ни на что, все-таки могла бы стать самой могущественной корпорацией планеты. Но хуже всего было то, что это потребовало бы от него полнейшей социальной переориентации, отказа от признающего только власть цифр мировоззрения бизнесмена, а ведь только оно одно находилось в полном согласии с наиболее сокровенными чаяниями его души.

Швейцар, поджидавший его у входа в здание компании, быстрой походкой направился впереди него в боковой коридор, который вел к персональному лифту президента фирмы, и торжественно отступил в сторону, когда распахнулись дверцы. Кабина лифта остановилась на двадцать третьем этаже. С замиранием сердца Хебстер осторожно продвигался по коридору под пристальным наблюдением многочисленных служащих, которые с выпученными глазами, застыв, стояли вдоль стен. У входа в широкопрофильную лабораторию 23-В двое дюжих молодцев в серых мундирах его личной охраны тотчас же расступились, пропуская его внутрь. Если их вызвали на работу после того, как он предоставил всем им отгул, это могло означать только полномасштабное чрезвычайное положение, введенное в здании компании. Он надеялся на то, что объявлено оно было своевременно, чтобы предотвратить малейшую утечку информации о том, что здесь происходит.

— Вполне своевременно, — заверила его Грета Зайденхейм. — Я спустилась сюда завинтить все гайки менее, чем через пять минут после того, как начался весь этот переполох. Полностью перекрыты все этажи с двадцать первого по двадцать пятый и включено прослушивание всех линий связи с внешним миром. Вы имеете право задержать своих служащих еще на час после пяти, что оставляет в вашем распоряжении не более двух часов и четырнадцати минут.

Покрытый зеленым лаком кончик ее пальца показывал на дальний угол лаборатории, где взору его предстало валявшееся на полу тело в грязных лохмотьях. Тесей. Из его спины торчала пожелтевшая рукоятка из слоновой кости. Такими кинжалами образца 1942 года любили пользоваться древнегерманские эсэсовцы. Серебряная свастика на эфесе была заменена замысловатым символом, в котором угадывались три готические литеры Ч, П и В. Сочившаяся из раны кровь превратила длинные спутанные волосы Тесея в отвратительную красную тряпку.

Мертвый первак, отметил про себя Хебстер, опустив взгляд, потерявший всякую надежду. В ЕГО здании, в лаборатории, куда тайно поместили перваков, опередив Фунатти и Йоста всего лишь на два-три десятка шагов. Налицо было самое тягчайшее преступление — если вообще случится такое, что суду будет предоставлена возможность оценить его тяжесть.

— Взгляните-ка на этого грязного дружка перваков! — послышался справа насмешливый и вроде знакомый голос. — ОНИ напуганы! Попробуйте-ка извлечь денежки вот из этого, Хебстер!

Президент корпорации неторопливо подошел к худощавому мужчине с полностью обритой головой, привязанному к незадействованному паропроводу. Внимание Хебстера привлек необычный рисунок на доброй половине галстука мужчины, свешивавшегося с шеи поверх лабораторного халата. Только через несколько секунд Хебстеру удалось разобраться в этом выполненном чересчур уж вычурно рисунке. Миниатюрное лезвие безопасной бритвы над черной «тройкой».