Журнал «Если» - «Если», 2006 № 07

— Все кончено! — объявил он. — Вам ничего не достанется — ни единого обрывочка программы! А жаль — и для вас, и для нас это большая потеря. Огромная!.. — Волшебник лицемерно вздохнул. — Все-таки мы были на вашей стороне.

— Да, вы действительно неплохо устроились, — подтвердил генерал.

Один из «документалистов» неожиданно всхлипнул.

— И все равно вы сделали глупость, товарищ! — Волшебник ухмыльнулся. — Какой неосторожный и бессмысленный поступок! Мы бы могли и дальше… — он не договорил и уставился на Валентину расширенными от страха глазами. — Слуховое устройство! — прошептал он.

Валентина усмехнулась.

— Вот именно, — сказала она. — Мое слуховое устройство… Хотите сказать еще несколько слов для записи, товарищ?

У Волшебника отвисла челюсть; он весь как-то обмяк и упал бы, если бы не солдаты, крепко взявшие его за локти.

— Ах ты, маленькая…

Насмешливо улыбаясь, Валентина поднесла палец к губам, потом сделала вид, будто хочет заткнуть Троверу уши ладонями. Эта маленькая пантомима была столь выразительна, что губы Аны невольно дрогнули в улыбке, но уже в следующее мгновение она отвернулась.

Через три дня после ареста Волшебника в воздух снова поднялись летомобили. С ревом и грохотом они пронеслись над вражескими позициями, сбросив миллионы миниатюрных самонаводящихся резонаторов, запрограммированных на то, чтобы заползать вражеским солдатам в ноздри, в уши, в уголки глаз. После этого резонаторы включались на полную мощность, превращая человеческий мозг в полужидкую аморфную массу.

Через четыре дня после ареста Волшебника ожили матрикаторы, начав производить продовольствие, лекарства, одежду. Специальные червеобразные роботы разыскивали зомби и делали им соответствующие прививки.

Через десять дней разрушенные бомбами здания начали самовосстанавливаться, а в уцелевших домах заработали лифты. Дружное урчание их моторов стало своеобразным сигналом, означавшим возвращение в эпоху цивилизации.

А через две недели после ареста Волшебника была снята осада.

Утро этого дня Валентина и Тровер встретили в лесу на западной окраине города, где они похоронили мать, опустив новенький, блестящий гроб с телом в могилу, выкопанную специальными роботами. Здесь же, в светлом сосновом бору, были похоронены десятки и сотни тысяч других защитников Города, не доживших до победы. Между могилами сновали роботы и устанавливали на могильные холмики металлические таблички с выгравированными на них именами, датами рождения и смерти и словами «Герой осады».

Пока шли похороны, Тровер не произнес ни слова, но он первым бросил горсть земли на могилу мамы. Повсюду вокруг них раздавались рыдания — это уцелевшие оплакивали умерших родственников.

После похорон Валентина с братом поехали в бывший штаб бригад гражданской самообороны. В Городе царила совсем другая атмосфера: солдаты пили шампанское, смеялись и ели шоколад. Мужчины обнимали их, а женщины целовали. Даже суровая женщина из городского комитета обороны смеялась и плакала вместе со всеми.

Потом в штаб приехал генерал. Увидев Тровера и Валентину, он подозвал их и повел в подвал, где находились тюремные камеры. Там он протянул Валентине ключи и махнул рукой в дальний конец коридора.

— Можешь их выпустить. Скажи им, что они свободны и могут идти на все четыре стороны. Но мой им совет — уехать куда-нибудь подальше…

Ана и Волшебник сидели вместе в крошечной камере, прочие «документалисты» занимали две камеры по соседству. Валентина отомкнула замки и распахнула тяжелые металлические двери.

— Все кончилось, — объявила она. — Победа! Генерал сказал, чтобы вы убирались куда-нибудь подальше — с глаз долой.

Ана обнимала ее так долго, что Валентине показалось — она никогда ее не отпустит.

Потом «документалисты» ушли, и Валентина никогда больше их не встречала.

Через десять лет после окончания осады Валентину наградили медалью.

Церемония была довольно скромной. В Городе почти закончился запас специальных медалей и знаков отличия, которые вручались защитникам, а дети и подростки стояли в списках последними. На церемонии Валентина встретилась с Тровером, которого с некоторых пор видела крайне редко: все его время поглощала учеба. Тровер готовился стать дипломатом, однако характер у него по-прежнему был ужасным, и Валентина не переставала удивляться, как его до сих пор не выгнали.

На церемонию Валентина пришла пешком и оказалась практически единственной, кто избрал столь примитивный способ передвижения. Все остальные прилетели в летомобилях или приехали в машинах на невидимых антигравитационных подушках. В тот день медали должны были получить больше тысячи человек, и Валентине с Тровером пришлось встать в длинную очередь — в самый конец, поскольку медали вручались в алфавитном порядке, а их фамилия начиналась на «X».

— Тебе должны были дать не медаль, а орден!.. — горячился Тровер, сжимая кулаки. — И по справедливости ты должна была бы получить его первой! В конце концов, кто выиграл войну? Ты! И он отлично это знает!

Генерал, стоя на сцене, как раз поджимал руку одному из награжденных. Очередь дошла пока только до буквы «С», так что ждать им предстояло еще долго.

— Его искусственная рука выглядит очень убедительно, — сказала Валентина. — Ну просто как живая!

Тровер только хмыкнул и пробормотал себе под нос что-то сердитое.

Когда они наконец поднялись на сцену, генерал посмотрел на них и подмигнул. Потом он вручил обоим медали и, обняв Валентину за плечи, прижал к себе. Герой-генерал выглядел еще более старым и хрупким, но объятия его были по-прежнему крепкими, а движения — быстрыми. На прощание он пожал Валентине руку, и она почувствовала, как он перекачивает ей какую-то информацию, но восприняла это без комментариев.

Потом они с Тровером вышли на улицу, и Валентина проверила, что же загрузил ей генерал. Это, разумеется, оказался аудиофайл. Она запустила его, и в ушах у нее зазвучало:

— Нашла же я Волшебника! И я заставила вас делать то, что хочу, хотя бы и под угрозой пистолета, а ведь мне всего пятнадцать! Нет, я найду людей, которые занимаются информационной войной, и…

— И что дальше?… Я допускаю, что тебе удастся убедить их отправиться на квартиру к товарищу Георгию, чтобы реквизировать его улучшенное программное обеспечение, но уверяю тебя: к тому времени, когда вы туда попадете, никакого программного обеспечения там уже не окажется.

— Но кое-какие программы есть и у меня… То есть во мне. Их дал мне Волшебник. Мое слуховое устройство вышло из строя, и один из помощников перепрограммировал его, использовав улучшенную, «зашитую» логику. Теперь я слышу даже лучше, чем раньше.