Борис Иванов - Ликвидация последствий

– А Марк?

– Тебе пора бы догадаться... Марк – это человек Грамэри. А у них – своя игра... Марк Гернетт. Руководитель отдела. Большая была шишка здесь. Теперь вот, его и бросили расхлебывать эту кашу. Но и он мудрит, скажу тебе... Кроме того... Кроме того, я не верю в эту его четверку...

Майкл присвистнул.

– Так все эти его недоумения относительно того, что за каша здесь варилась...

– Камуфляж, Миша, обычный камуфляж... И немного – проверка – не дошло ли до кого-либо что-либо. Или не знал ли кто чего заранее...

– Это не для моих мозгов, полковник... Я слишком мало знаю.

– Поэтому и будем говорить. Я должен тебя ввести в курс дела. Прежде, чем приплыву к десятке.

– А что там, за десяткой? Это? – Майкл кивнул на магнитофоны.

Поляновски молча включил воспроизведение.

Шипение, шорох ленты, неестественно громкий звук от какого-то движения рядом с микрофоном... Майкл слушал эти чисто технические шумы и старался сосредоточиться на мысли, только что промелькнувшей в голове: ему вдруг, с необыкновенной ясностью стало понятно, что в том ночном мороке с кузницей, собеседником его был командир спецподразделения Гамма-4, капитан Попов. И то, что он не прокачал его сразу, означало только то, что, разумеется, весь этот бредовый разговор о Слове Судьбы не мог быть ничем другим, как пьяным наваждением...

Потрескивание в динамике. Голос Майкла:

– Ну вот... Вы меня слышите?

Пауза. Шорох ленты.

– Вы меня понимаете?

– Да... – слабый, но чистый, молодой голос. И словно не тому же существу принадлежащее, прерывистое, свистящее дыхание.

– Да... Я... я умираю?

– Все будет хорошо... Назовите себя. Как вас зовут?

Пауза.

Поляновски с ускорением прокрутил ленту вперед.

– Меня... Странно... Да, у меня ведь было... было имя...

– Кто вы? Зачем вы здесь?

– Я... я обслуживала секвенсоры... В лаборатории дока Забровски... Меня... Меня зовут... Энн. Мое имя Энн... Моя... Моя мать... Я умру?

– Все будет хорошо.

Пауза. Позвякивание. Еще промотка.

– Вам лучше теперь?

– Что ты ей вводил, кстати? – Поляновски не отводил взгляда от лица Майкла. – Почему решил не пускать в ход Фиксатор?

– Я решил, что нам лучше все-таки знать реальное положение вещей, – не слишком покривил душой Майкл. – И еще, ведь, было распоряжение Марка.

– Может быть, ты и прав, Миша. Гораздо в большей степени, чем сам ты думаешь – неплохо нам знать, что нас там ждет, за десяткой... Так что же ты ей вводил?

– Противошоковую комбинацию, затем – психоэлеваторную. Из стандартного набора.

– Пусть будет так. Поехали дальше. О маме – опустим...

Еще перемотка. Стон. Дыхание – гораздо более прерывистое.

– Я... я не могла иначе... Когда все это случилось... у меня тест уже был... Вы же знаете... Они начали... тотальное тестирование... Всего персонала... Еще с прошлой осени... Или... Какой год... Какой год теперь? А... впрочем, зачем... В общем, у меня уже перевалило за восемь, когда все это вышло... Разрушение...

– Взрыв? Взрыв в нулевом секторе?

– Взрыв... Но... Они... Слушай, это очень... важно. Уже после шести или семи идут... первые симптомы...

– Спокойнее, спокойнее, все хорошо... Все будет хорошо... Какие именно симптомы?

– Воды еще...

– Вам сейчас нельзя... Я вот, ваткой... Смачиваю вам губы... Какие симптомы вы говорите?

– Ну... вся эта... биохимия. И потом – сны... И это... Ложные воспоминания... И когда изо сна... Вещи изо сна оказываются ЗДЕСЬ. А потом приходит ЭТО. Когда надо... слушаться.

– Кого вам надо было слушаться?

Еще перемотка. Серия непонятных звуков.

– Это я так... сказала, – голос стал очень слабым, паузы между словами растягивались. – Просто ты становишься... ЧАСТЬЮ ЭТОГО... Я знала, что это... придет. Я видела... тех, которые уже... И потом, когда мы ушли вниз... Не все ведь сразу, понимаете?.. И я видела, как... ПРЕВРАЩАЮТСЯ... Я очень боялась... Еще когда... Когда у дока Гернетта нам показывали... Макак этих... И даже, что у них с мышами, этими, с крысами... происходило... У меня был яд... Рицин. Но я... Не смогла. А потом... яд не помогает уже... Те – из нулевого держались на опиатах... Но не было... И стадия уже не та... Господи, они уже даже умереть не могли... Даже когда их... К-как куклы... И я... теперь...

Характерный звук. Потрескивание.

– Почему ты выключил запись, Миша?

– Надо было выводить ее из комы. Думал, что это – все...

– Скользко, Миша, очень скользко... – Поляновски снова включил воспроизведение.

– Вы знаете Кондэ? Жана-Поля Кондэ? Вы именно к нему обращались... И потом, тогда вы его предупредили: если он вас обманет... Помните? Вы говорили по-французски...

– Я... не говорю по французски... И не понимаю...

– Подумайте хорошо. Я сам слышал...

Булькающий, страшноватый звук. Не сразу и сообразишь, что это – то, что должно было быть смехом...

– Г-глупо... Вы... не можете понять... Это... не я... Вот что – моя мать не знает...

– Все, – Поляновски выключил магнитофон. – Дальше только ее личное. Когда мы подошли с Марком, она уже ничего членораздельного не говорила.

– Она упоминала еще имена...

– Ее родные. Брат. Подруги. Какой-то Ян. Не имеет смысла в этом копаться. Время уходит.

Пауза. Очень долгая.

– Ну, теперь ты понимаешь, что идет за десяткой? – Голос полковника разведслужбы был горек.

– Зомби.

– Высокоумные господа из нулевого... и других секторов называли это обтекаемо. Характерные нарушения психики... И поведения... Тебе очень важно знать еще одно... Впрочем, ты понял уже... Их очень трудно уничтожить.

– Зомби не умирают...

– И еще... Они очень хитры. Нечеловечески. Учти это, когда я... приплыву. Да и когда сам...

– Так все-таки... Что же было в нулевом? Тогда, на Хэллоуин?

– Ну, начнем с того, что взрыв в нулевом секторе вовсе не был несчастным случаем. И акцией, задуманной в верхах, он тоже не был... Скорее – коллективным самоубийством. Просто десятка два достаточно умных людей решили выйти из игры. Таким вот способом. Но, вообще-то, по количеству жертв, это далеко не самый страшный эпизод в истории Грамэри. А она тянется издалека, эта история...

– Тогда, может, все-таки начнете с начала, полковник?..

– Начало... ох... Ну, скажем, начало этой затеи приходится на сорок пятый. На самый конец войны. Собственно, если хочешь, с Манхэттенского проекта можешь отсчитывать срок...

– Ну, Манхэттенский проект много чего такого запустил в истории...

– Так вот – не только в НАШЕЙ истории. Они разного боялись эти смешные физики... тогда, в середине века. Например, того, что не удастся остановить цепную реакцию, и весь наш шарик полыхнет при запуске первого реактора – почитай воспоминания этих чудаков... Но вот, об одном они не шибко размышляли, у себя там, в Проекте, или в свободное от работы время, хотя бы... О том, что как только рванули первые заряды, мы на всю нашу космическую округу проорали о том, о чем стоило бы промолчать. О том, Миша, что на нашем шарике водится разумная жизнь...