Виталий Сертаков - Симулятор. Задача: выжить

Он отличался.

Муслим, согнувшись, залез в сарайчик и выбрался, держа мальчика на руках. Казалось бы, парень отличался в лучшую сторону; его ступни помещались в ботинках, на затылке светлела чистая кожа, и расположение глаз не вызывало тревоги.

Именно эта нормальность меня и тревожила.

После первых жадных глотков парень ощутил изумительный вкус варева. Вначале мне стало смешно, а потом даже жалко его. Но следует отдать должное, парнишка не выплюнул и не выругался.

— Откуда ты взялся? — спросил Зиновий.

Но парнишка ему не ответил. Он полулежал, поддерживаемый Муслимом, и уставился на Зиновия с каким-то странным, холодным и, я бы даже сказал, враждебным выражением. Как будто внезапно встретил старого врага, но не уверился в собственной зрительной памяти.

— Ты чего? — спросила Эля; она тоже, видимо, ощутила напряжение. — Эй, ты нас вообще слышишь? Тебя как зовут?

— Ни... Николай, — выдавил парень, хотел что-то добавить, но увидел у себя за спиной бородатую рожу Муслима и точно подавился на полуслове. Впрочем, на его месте я бы тоже растерялся. Бедняга, подумалось мне, заблудился тут, чуть не погиб от жажды, да еще мы, как призраки рыжие...

Слово за слово, парень вымучил свою незамысловатую историю. Покатил с братишкой черники пособирать, в озере покупаться, шашлычок пожарить...

Парнишка врал.

Эля это тоже заметила, как и я. И, как и я, промолчала. Мы оба совершили ошибку, но в ту минуту рассуждать было некогда. В конце концов, каждый человек имеет право на маленькие секреты...

Если бы Он удостоил нас хотя бы намеком, если бы Он дал знак!..

И что бы я сделал, если бы получил этот знак? Завалил бы вход в сарай камнями? Предоставил бы мальчику право умереть в одиночестве?

Понятия не имею, честно.

— Так ты лежишь тут с воскресенья? Ты провел в лесу четыре дня? — Ребята уставились на парня, как на ожившего мертвеца.

— Воскресенье?..

— Ну да! Где ты скрывался, что кушал?

— Я в баньке прятался, там... — Николай махнул рукой. Несмотря на то что спрашивали его Зиновий и Муслим, он их словно не замечал, отвечал только мне, иногда — Эле.

— Он имеет в виду старую баню возле заброшенного пирса...

— А где твой брат? Есть еще кто-нибудь живой?

Николай снова проигнорировал Зиновия и потянулся к термосу.

— Э, хватит, дорогой, — вежливо отодвинул его руку Муслим. — Хорошего понемножку, а то на всех не хватит...

— Хорошего? Да что за дерьмо вы пьете?

Мы второй раз переглянулись с Элей. Мальчишка был еще довольно слаб, но наглел на глазах. Он довольно бесцеремонно оттолкнул Муслима, едва не заехав тому локтем в лицо.

— Э, дорогой мой, что себе позволяешь? — Дагестанец отпрянул, стараясь спасти термос.

— Я себе позволяю? Что за херня? Ты себя-то вообще видел? — Он еще что-то добавил, но ругательство повисло полу проглоченное.

Мы отодвинулись посовещаться.

— Если понесем его назад, в поселок, потеряем много времени, — засопел Зинка.

— Назад нельзя, — уперлась Эля. — Я чувствую, я слышу...

— Мы все слышим, — вмешался я. — Что-то назревает.

— Нехорошо так говорить... — Эля помялась, — Но не пойму, как он выжил в лесу...

— Как раз понятно, — кивнул я. — Основная масса нечисти уходит дальше вместе с фронтом первой волны, а оставшиеся, похоже, не реагируют на одиночного неподвижного человека...

— Кажется, я поторопился насчет одноуровневой стратегии... — Зиновий наморщил нос. — Дело пахнет вторым уровнем...

— Как с ним быть? — Мы, не сговариваясь, оглянулись на Николая. Он лежал в прежней позе, на боку, как мы его оставили, весь перепачканный в соломе, и словно уснул.

— Он легкий, — сказал Муслим. — Я пока понести могу. Так внизу можно идти, камни, кустов нету. Я понесу пока, да...

И понес.

Когда Муслим поднял мальчика, тот снова впал в забытье, стриженая голова повисла на тонкой шее, левая рука упала. Эличка кинулась помочь, поправить руку. Я успел обратить внимание на сбитые костяшки и татуировку, но тут Зиновий меня отвлек предложением срубить носилки. Кое-где, как ни странно, торчали еще обглоданные, блестящие, как слоновьи бивни, стволы сосен. Идея с носилками мне понравилась, но Муслим долго упирался. Он заявил, что так мы движемся гораздо быстрее.

Носилки получились довольно корявые, зато легкие. Древесина высохла на корню, превратившись в готовый материал для строительства. Мы менялись поочередно, голову Николаю укутали влажной тряпкой, чтобы не хватил тепловой удар, периодически Эля смачивала ему губы и лоб. Среди нас не было медика, способного определить наличие или отсутствие теплового удара. Я пощупал парню пульс, вроде бы спокойный, но подсчитать невозможно, все часы давно замерли. На ровных участках мы с Зинкой несли мальчишку на носилках, а когда встречались завалы, Муслим забирал живой груз себе на плечо. Честно говоря, у меня с непривычки тряслись не только руки, а вся спина и колени...

В последующий час мы сделали четыре привала, пропустили над собой еще одну стеклянную волну, но всему хорошему когда-то приходит конец. Каменистая лощинка закончилась, она увела нас далеко влево.

Перед очередным привалом наш стриженый друг окончательно пришел в себя. Почему-то его глубоко трясло, что пришлось путешествовать на руках у Муслима. Коленька принялся извиваться с такой энергией, что строитель чуть не выронил его на острые камни.

— Отдохнем, — предложил я.

Дети буквально повалились, Муслим натужно хрипел. Я убедился, что если Коля не пойдет дальше своими ногами, то мы потеряем единственного крепкого мужчину в группе.

— Пить дайте! — потребовал парень.

— Друг, чуточку вежливей постарайся? — предложил Муслим.

На сей раз я совершенно точно услышал беззвучное ругательство. Но оно повисло, так и не сорвавшись с искусанных губ пацана. Он, не стесняясь, разглядывал Элю.

— Эй, я тебя знаю? Ты из поселка?

— Меня зовут не «эй», — парировала девчонка.

— Что это у вас?.. — Видимо, Николай намеревался спросить, что у нас с лицами, или с глазами, но тут вблизи от себя рассмотрел ногу Зиновия.

— И у тебя так будет, не переживай, — усмехнулся Зинка.

— У меня так не будет, — отрезал наш спасенный. Повисла тяжелая пауза.

— Парень, ты откуда такой свалился? — осведомилась Элеонора. — Ты хоть представляешь, что происходит?

— Я-то? Я-то, млин, представляю... — Николай сделал попытку встать на ноги, пошатнулся, снова грубо отпихнул Муслима и плюхнулся в дорожную пыль. Затем его немного вырвало, но я этого ждал. Обычная реакция желудка при первом приеме варева; дальше пойдет легче.

Муслим хотел сказать какую-то резкость, но Эля быстро погладила его по руке, и южанин сдержался. Он подобрал лопату и направился к ближним кустам, торить дорогу.