Журнал «Если» - «Если», 2007 № 03

Операторская работа тоже довольно странная: так трясти камерой, это ж руки устанут. Понятно, что подобным образом работал, к примеру, Тони Скотт в «Домино», но это же не повод стулья ломать.

Музыка Рыбникова — совсем не та музыка Рыбникова, которой мы ожидали.

Резюме: от выхода фильма выиграл разве что Гоблин, который небось радостно потирает руки, хотя достойных перлов там и без него хватает. Ну и создатели, конечно, радуются кассовым сборам, хотя масса народу идет в кинотеатры лишь затем, чтобы на себе проверить, в самом ли деле все так плохо.

Нет, милые мои, на самом деле все гораздо хуже. И здесь не поможет даже волшебный порошок.

P.S.Тем временем снят уже и приквел, который запустят по телевидению в виде двенадцатисерийного фильма «Молодой Волкодав». Какие-то сцены снимались аж в Египте, так что сериал, надо думать, тоже отнюдь не малобюджетный. Как и положено у нас теперь. Стоит также помнить, что есть и ряд книжных продолжений «Волкодава», в том числе написанных Павлом Молитвиным, так что Волкодав пришел к нам, кажется, всерьез и надолго в уже экранном виде «этакого русского Конана». Нужен ли он нам в данной ипостаси — это уже другой вопрос, но на интересе типа «а можно ли хуже» прокатчики свои деньги получат…

Юрий БУРНОСОВ

Так совпало, что экранизация фэнтезийного бестселлера Марии Семеновой «Волкодав» появилась в российском кинопрокате практически одновременно с экранизацией фантастического романа английского писателя Кристофера Приста «Престиж». Чтобы перевести эти тексты на язык кино, обоим режиссерам — и Николаю Лебедеву, и Кристоферу Нолану — пришлось пойти на серьезные изменения сюжета. Но если «Волкодав» в результате стал похож на стандартный боевик в псевдоисторическом антураже, то киноверсия «Престижа» не уступает литературному оригиналу в виртуозности подачи сюжета и полностью воспроизводит дух прозы Приста. Какими средствами Нолан этого добился? Давайте попробуем разобраться.

Кристофер Нолан заставил говорить о себе после того, как поставил детективную картину «Помни» («Memento») по сценарию своего брата Джонатана. Необычной фигуре главного героя, который страдал амнезией краткосрочной памяти (не мог запомнить то, что произошло пять минут назад) и тем не менее ухитрялся отомстить за убийство жены, соответствовала необычная манера сюжетостроения: история рассказывалась от конца к началу да еще и с экскурсами в прошлое. Вопреки ожиданиям, такая манера не только не мешала зрителям уяснить интригу, но, напротив, делала ее еще острее и занимательнее… Можно представить, с каким удовольствием Джонатан и Кристофер Ноланы работали над адаптацией «Престижа» — текста достаточно сложного, где «современная» линия перемежается с «историческими» кусками, причем куски эти оформлены в виде дневников враждовавших друг с другом фокусников, а речь в дневниках идет об одних и тех же событиях.

Напрямую перенести романные перипетии на экран было невозможно: то, о чем в книге можно сказать намеком, то, что вытекает из нюансов психологии, в кино не показалось бы убедительным. И братья Ноланы взялись за дело: в сюжете появилась смерть жены одного из фокусников, Руперта Энджера (его превосходно сыграл Хью Джекман), в которой оказался виноват другой, Альфред Борден (Кристиан Бэйл); появился и судебный процесс над Борденом, которого несправедливо обвинили в гибели самого Энджера. Ассистент последнего Капер — проходной персонаж в романе — разросся в кино до неоднозначной, психологически глубокой фигуры инженера-разработчика иллюзионной аппаратуры (в этой роли блеснул неувядаемый Майкл Кейн). А сами дневники магов превратились в Средство обмана, в оружие, которое они использовали в своей страстной, выматывающей, всесокрушающей борьбе.

И вот эта-то их борьба и предстала на экране во всех нюансах и подробностях — а ведь она и была самым главным в книге. Достоверный исторический антураж (быт иллюзионистов конца XIX — начала XX века), элементы ретрофантастики (знаменитый физик Тесла якобы изобрел для Руперта Энджера прибор, позволявший мгновенно перемещаться в пространстве) — это, в конце концов, только приятные мелочи. А вот история о том, как в душах людей, снедаемых гордыней, разгорается темное пламя страсти и это пламя постепенно выжигает из них все человеческое — да, такая история вполне достойна и пера романиста, и камеры кинорежиссера. Чем ближе подбираются фокусники к вершинам профессии, тем отчетливее слышен вокруг них запах серы. И вот уже самый близкий человек кончает жизнь самоубийством, а сам ты, взойдя на эшафот, не находишь слов ни для возмущения, ни для покаяния — только и можешь сказать в глупой браваде: «Абракадабра!..»

Надо признаться, что сочинить рецензию на фильм «Престиж» — задача нетривиальная. Рецензент обязан хранить сюжетные тайны, ибо тайны эти, как и во всяком хорошем фокусе, очень важны. Ну, могу ли я открыть, почему Борден, которого казнили, и казнили отнюдь не понарошку, все-таки пришел в финале к Энджеру, чтобы тот ответил за оговор? Могу ли разболтать, что прибор Теслы не только перемещал фокусника, но и создавал его ко… Нет, достаточно! Зачем же портить удовольствие тем, кто еще фильма не видел?! Ведь это то же самое, что во время представления иллюзиониста выйти на сцену и громогласно объявить: «Дамы и господа! Карты у мага в рукаве, заяц — в цилиндре, под вторым дном, а вот эту желтую птичку он сейчас убьет, складывая клетку, и из-за кулис ему принесут другую!» Боюсь, публика совсем не будет рада таким разоблачениям, и незваного правдоискателя без всякого почета выдворят вон. А ведь рецензент тоже хочет получить свою долю аплодисментов, и оттого — пора ему загадочно замолчать. Тем более что о самом главном он, вообще-то, уже сказал.

Александр РОЙФЕ

Нельзя не удивляться миру российского кинематографа. Блокбастеры, объявляемые «главным событием года», размываются временем, как песчаные исполины, и на следующий сезон бесследно исчезают из памяти. Зато под ними открывается россыпь мелких кинематографических самоцветов — не являясь «бриллиантами в короне» по причине мизерного бюджета, они тем не менее впечатляют своей причудой игрой и дают пишу для разговоров.

Кажется, только вчера приходилось сетовать на то, что в России нет («и не предвидится!») умной и социально острой кинофантастики, а уже сегодня из нее, как в покере, можно выложить выигрышную комбинацию. Так, по чистой случайности, мне пришлось в режиме «нон-стоп» посмотреть три фильма, интрига которых связана со странным и не подлежащим широкой огласке экспериментом. Добавлю: во всех трех случаях особенностью этих фантастических опытов является то, что проводят их в обыденной и узнаваемой реальности — либо в недавнем советском прошлом, либо в российском настоящем.