Андрей Измайлов - Весь из себя !

Схема спаялась вмиг. И Мареев увидел ее всю разом. Задеревенел. Смешно и страшно. Хоть кричи:

"Не Мареев я, не Мареев! У любого спросите!" Хоть у начальника-Кириллова, хоть у психиатра, хоть у Таи... сии! Башку, значит, собирался сносить? Кто бы, значит ни попался? Если не рехнулся, то можно все объяснить. Но объяснить так, что рехнуться можно. Например, долбануть ихнего агента. Еще "спасибо" скажут. Наши.

Слева - ледоруб. Жаль, он - не левша. И потом - эти, ихние, они обучены. Опередят... Окно разбить! Чем? Томиком из книжной кладки. Долго нагнуться, выпрямиться, кинуть. Опередят. Время. Надо тянуть время. Наши должны быть где-то рядом. Ихние обречены. Надо тянуть. Иначе обречен Мареев. Вотведьвотведьвот... Сплю и снюсь! Смешно и страшно. Но вести себя надо спокойно и с достоинством. Чтобы стыдно не было. Во сне ли, наяву ли, по ту сторону сознания ли.

Он не стал делать резких движений, сказал в пространство сколь мог спокойно и с достоинством:

- Я всегда рад гостям, но в такой поздний час я...

- Не валяйте дурака! - сказал баритон, квакнув на "р".

И Мареев обернулся. Нутром учуяв, что ему не грозит получить между глаз пулю или что другое. В "не валяйте дурака" была эмоция. В отличие от приказного "Положите на место". Раздраженность, но не угроза. Тем не менее, голос командный, выработанный годами. И Мареев обернулся. Всякий шпион еще командовать будет! Смешно и страшно. И уже не так страшно. Ведь сон. Или бред. Чего уж пугаться, досмотрим до конца!

Так и есть! Чернокожий плащ, кирпич лица, седой бокс, рубленые морщины, глаза - не видать, темновато. Но точно, что эти самые... льдистые, прозрачные, холодные. Типичный шпиенский шеф! Пусть шпиенами своими и командует, а не Мареевым! Возник из-под земли... Не было никого, не было! Пятнадцать квадратных метров! Захочешь - не спрячешься! Ишь, "не валяйте дурака!" А сам-то?!

Мареев расхрабрился и, отстаивая себя, натужно сыронизировал:

- Есть, не валять дурака!

- Командор, - подправил гость.

- Что? - не понял Мареев.

- Командор! - нажал гость.

- А! - понял Мареев. Н-ну, поиграем в эти игры. Время работает на нас. Сплошное кино! - Есть, не валять дурака, командор! - щелкнул каблуками.

Вдруг блеснуло: а ведь похож! "Мертвые не потеют". Командор. Стандарт, масс-культура, штамповка. Книжные герои слизаны с настоящих, настоящие - с книжных.

Однако этот - не книжный, а живой. И вполне опасный. Даже во сне. Или в бреду. Теперь, когда Мареев повернулся, ледоруб был под правой рукой. Так что надо выждать миг и... Если мираж, то одной дыркой в полу будет больше. Если явь, то Мареев выполнит свой гражданский долг.

- Бэд! - отечески сказал Командор. - Почему ты не отвечал на вызов, Бэд? Я тебя нашел, а ты не отвечаешь, Бэд!

Мареев ничего не мог с собой поделать - дебильная улыбка ширилась и ширилась. Значит, Бэд! Начита-ался! То-то скейт-шпана прыснула от него! То-то Кириллов с Люськой перепугались! То-то психиатр финтил! И Липа "запала"! И... Таисия. Бредить - так уж до конца-края. Где он, край-конец, у бреда? Сейчас Командор еще и прикажет доложить - как, мол, там с Ящиком? Готов? Не готов? А то пора уходить, есть данные - нам сели на хвост. Нам? Ну, да! Командору и Бэду. Одна шайка-лейка.

- Смешного мало, Бэд! - пружинно упрекнул Командор. - Ты сделал все что мог. Но пора уходить. Есть данные - нам сели на хвост. Они здесь настороже. Эта планета пока не для нас. Все. Минута на сборы, Бэд!

Не-ет, еще не все! Он, Мареев, еще не вызвал машину, такую беленькую, с крестиком. И какой русский не любит быстрой езды! А ежели ты не русский и не любишь, то все равно прокатим! Командоры всякие... Планета его не устраивает!

Мареев внешне целеустремленно, но внутренне бесцельно шагнул по диагонали - навстречу и мимо Командора, в кухню. Коснулся плечом - не мираж, осязаемый.

Что ему, Марееву, понадобилось на кухне? А он знает?! Включил свет, встал посреди и сосредоточил вид.

- Надо уходить, Бэд. Канал-два, - треснувший голос не приказал, а проконстатировал.

- Да. Конечно. Так-так. Момент! - Мареев имитировал работу мысли, деловито оглядывая кухонные стенки. - Момент, Командор!

- Он открыл духовку, засунул туда руку по локоть, прогремел ищущими хлопками по противню.

- Нет... так-так! - закрыл духовку. Включил конфорку. Зашипел газ. Выключил. Дотянулся, с глубокомыслием постучал по вентиляционной решетке. - Та-ак...

Что должно быть результатом процесса? Сам не знал. Просто предпринимал бессмысленные действия с осмысленным лицом. Командор ждал в проеме двери. Стол, плита, табурет, еще табурет. Что бы еще такого осмысленного предпринять? Вотведьвот... На этом табурете сидел блондин. А на том - брюнет. Всего несколько часов назад. А сейчас... К телефону Командор не подпустит. Мареев присел на корточки, саперно щупая пространство взглядом. Нащупал. Под столом лоснился бестселлер. Зашвырнутое чтиво.

- Ага! - удовлетворенно воскликнул Мареев. Взял, выпрямился и вручил чернокожей фигуре. Ставя перед фактом.

Командор щелчком ногтя пролистал книгу, как отменный шулер колоду:

- И что?

Если бы Мареев сам знал: и что? Вручил и вручил! С трудом сохранил значительность: я знаю то, чего не знаете вы, и, скрывая рецидив кретинической ухмылки, решительно двинулся назад, в комнату. Мол, это еще не все, это еще первая часть, а там - вторая. И если их соединить...

Командор впритирку разминулся с ним в коридорчике (нездешний одеколон, нездешний табак), снова занял ждущую позицию за спиной. Неторопливо квакнул:

- Пора, Бэд!

- Сейчас! Та-так! - Мареев со знанием конечной цели искал. Действительно, пора. Хватит с него! - Ага! Вот!

Он обыденно, не экстремально снял со стены ледоруб. Усыпил? Не усыпил? Все равно пора! Коротко замахнулся. Рука стала ватной, отказываясь бить по живому. И не ударила, не успела.

Мареев ощутил плотный хват в предплечье, ярую боль выворачиваемого сустава. Комната перевернулась. Чиркнул ногой по потолку. Екнула внутри внезапная невесомость. Карусель. Искры! Грохот! Чей? Собственный, да.

И последнее, что поймал: оглушающе лопнули обои по всей высоте, порхнул сбитый эстамп. Из стены в прыжке ринулись люди.

Мареев открыл глаза. Глянец. И бритвенная боль в щеке. Горел свет. Мареев как мог приподнял голову. Шею свело. Но ему хватило понять - лежит в собственной квартире, на полу, физиономией в чтиво; глянец - это обложка; острая полоса по щеке - тоже обложка, сломалась. Да уж начита-ался! Гридасов взгреет за книжку. Все остальное пригрезилось. Пригрезилось. Пригре.... Звон в ушах, это телефон... зилось. Заснул над книжкой. Спал, спал. Вдруг телефон его и разбудил. Сейчас он снимет трубку и...

Трубку сняли. Он затаился. Не пригрезилось. Кто-то есть. Здесь. В его квартире.

- Да! - было сказано в трубку.

- Успешно. Сейчас доставят. Группа уже выезжает... Байконур?.. Резонно! Или все же Плесецк?.. Есть!