Джейн Йолин - Карты печали

РАЗРЕШЕНИЕ: Собственное разрешение Короля.

- Я предал ее три раза...

- ТЫ ХОЧЕШЬ НАЧАТЬ ТАК?

- У нас в обычае, звездный путешественник, разрешать каждому рассказывать его историю так, как он этого хочет - не обсуждая и не задавая вопросов. Твой магнитофон включен?

- ДА.

- Тогда забудь о нем. Он сам сделает свое дело. Но ты - должен научиться слушать.

- Я БУДУ СЛУШАТЬ.

- Я предал ее три раза. Каждый раз я думал, что это акт любви. Я сделал это ради Королевы и, возможно, ради самого себя. Это привело меня сюда, на тридцать подушек Царствования, которые будут принадлежать мне, пока не подрастет какая-нибудь принцесса, чтобы унаследовать трон. Это привело меня также к Чаше Сна. Верно говорится: "Пни ногой мир - сломаешь ногу." Я охромел, - и поумнел. Но если бы мне пришлось снова поступить так же, выбора не было бы. Хотя я понимал бы это лучше, я бы снова предал ее. Этого требовала Королева, а я выполнял приказания Королевы.

На следующее утро после моей встречи с Д'оремосом от него пришло послание, в котором говорилось просто: "Приведи эту девушку".

Я тотчас отправился, даже не захватив с собой плекту, хотя отсутствие инструмента за спиной ощущалось большей тяжестью, чем если бы он там висел. Я взял одну из верховых лошадей Д'оремоса, потому что отправлялся не в обычное путешествие, при котором каждый камень на дороге и каждый соломенный матрац на пути оставляли бы отпечатки на теле принца. В этот раз я выполнял прямое поручение Королевы. А, как всем нам напоминали, "Время Королевы - сейчас!"

Лошадь была жирная и ленивая, любившая долго завтракать, но ехать на ней было все же быстрее, чем двигаться на своих ногах. По пути я не останавливался ни в одном из городов, предпочитая холостяцкое одеяло на лужайке, пахнущей ковылем и тяжелым мускусом лунных шапочек. Видимо, мне хотелось встретить Линни без синяков от чужих рук и чужих ртов на моем теле. Во время пребывания в Эль-Лалдоме я начисто отмылся и таким хотел остаться.

Конечно, мне приходилось вставать рано. Каждое утро начиналось с полос солнечных лучей, птичьих песен и тихого пощелкивания закрывающихся лунных шапочек. В лесах я молил о силе, о мужестве, о целеустремленности, как у девушки из породы лучниц. Боюсь, мне сильно недоставало ловкости, необходимой в лесу, я не знал тонкостей охоты, и я забыл, торопясь отправиться в путь, захватить мешок с хлебом и сыром, который приготовил для меня Мар-Кешан. К тому времени, как я подъехал к маленькому селению, где жила Линни, я изголодался как по еде, так и по общению. Несколько орехов и ягод (по крайней мере, это я умел найти в лесу) и ленивый конь не могли как следует утолить ни ту, ни другую жажду.

Я подъехал прямо к Залу Плача, который за время моего отсутствия не стал лучше, и оставил коня у входа. Я снова поразился тому, как такое жалкое воплощение банальности, как этот городок, могло породить такую поразительную девушку.

Изнутри слышались обычные стенания и причитания и две-три музыкальных фразы, настолько потрясающе неинтересных, что я боюсь, зевнул, пока искал ее в зале. Это был, конечно, зевок, вызванный потерей сил во время ночевок в лесу. Я прикрыл рот рукой и оглянулся. Принц не должен забывать о манерах.

Как каждый из королевской семьи, я был на голову выше, чем люди Земель. Вы, чужеземцы, - вы даже выше, чем мы - должны это заметить. Поэтому один взгляд на Зал убедил меня, что Линни там нет.

Я протиснулся к столу под мельничным жерновом.

- Девушка, - сказал я. - Лина-Лания. Где она?

Парень я одутловатым лицом и голубыми глазами, темные волосы которого закрывали, как занавеской, его лоб, уставился на меня. Он туго соображал и не понимал, чего я хочу.

- Твоя кузина, Лина-Лания.

- Линни?

Этот идиот знал свою родню только по кличкам, и эта кличка так не подходила к ней, что боюсь, я фыркнул на него. Он отскочил. Что еще можно делать с таким умником, если не понукать им?

- Линни, это та, высокая.

Он медленно закивал головой, пока в голове у него рождался ответ.

- Вам нужна Ножки-Палочки? Она на мельнице.

Не говоря больше ни слова - он лучшего не заслуживал - я повернулся. Я не доставил ему удовольствия даже малейшим прикосновением и позаботился, чтобы толпа заметила его. Теперь над ним долго будут насмехаться. Я направился к двери.

Так как мельницы всегда располагаются к востоку от деревни и рядом с водой, поиски не составляли труда. Мельница возвышалась, как каменный зверь, над потоком, а колесо, с шумом вращаясь, показывалось из воды и исчезало в ней. Этот звук все время сопровождал мое пребывание там и позднее я вставил его в свои песни о Седой Страннице.

- Я СЛЫШАЛ ИХ.

- Ты должен был сказать: "Они бы мне понравились".

- ТЫ БЫ ОТВЕТИЛ: "ОНИ БЫ ВЫРОСЛИ ОТ НАШЕЙ ДРУЖБЫ".

- Ты хорошо изучил наши обычаи, звездный путешественник.

- МНЕ ПРИШЛОСЬ ДОЛГО ИЗУЧАТЬ ИХ.

- Ты не сказал, понравились ли тебе мои песни.

- РАЗВЕ МОГУТ КОМУ-НИБУДЬ НЕ НРАВИТЬСЯ ПЕСНИ КОРОЛЯ?

- Я был музыкантом задолго до того, как стал Королем. Я хочу слышать правду.

- ТВОИ ПЕСНИ ВЕРНУЛИ ДЛЯ МЕНЯ ЛИНУ-ЛАНИЮ К ЖИЗНИ.

- Вы так выражаете...

- Я ЛЮБИЛ ЕЕ? ДА.

- Нет, нет, ты должен сказать "Она бы мне понравилась", а не "Я любил ее". В нашем языке нет слова "любить". Нравиться можно по-разному: нравится друг, ребенок. Королева, ночная возня. "Мне бы понравилось" - это начало ритуала и общения. Произнеси это.

- И ЭТО ТОЖЕ.

- Тогда мои печальные песни имели успех. Ты заметил, как звучат басовые струны плекты? Это был голос мельницы. За исключением самой первой песни, этот цикл - моя попытка стать бессмертным. Пока его исполняют, ее и меня - будут помнить.

- Я, БЕЗУСЛОВНО, БУДУ ПОМНИТЬ.

- Хорошо... Тогда я расскажу тебе остальное, потому что тебе еще многое нужно запомнить. Твое понимание того, что произошло, неполно до огорчения. Мы здесь в Эль-Лалдоме говорим, что в каждом событии есть тот, кто его переживает, и тот, кто о нем рассказывает.

- ЭТУ ОСТРОТУ Я УЖЕ СЛЫШАЛ РАНЬШЕ.

- Хорошо, тогда ты готов слушать.

- МОЙ КОРОЛЬ, ИМЕННО ЭТОМУ МЕНЯ УЧИЛИ ДОБРУЮ ПОЛОВИНУ МОЕЙ ЖИЗНИ - И ВСЮ ТВОЮ ЖИЗНЬ.

- Я продолжу.

Дом при мельнице был низенький и набитый тяжелой мебелью из темного дерева. Столы и стулья соперничали друг с другом, стараясь занять середину единственной главной комнаты. В алькове под лестницей, ведущей на чердак, стояло несколько широких шкафов, украшенных резьбой: черепами и плачущими женщинами. Вдоль стен находились кровати под пологами. Уединение здесь могло быть только плодом воображения. Дом был похож на большинство сельских домов, которые я посещал на своем пути. Даже в доме Лины-Лании я тосковал по светлому Эль-Лалдому.

На мой стук отворила сама Линни. Она посмотрела прямо на меня, ее глаза были вровень с моими, но не улыбнулась. Она, должно быть, удивились, увидев меня, но не подала виду, не захихикала, не зажеманилась, не прикоснулась ко мне, как это делали все ее землячки в каждом маленьком городке, которые я посещал в своем путешествии. От этого она понравилась мне еще больше.