Джеймс Шмиц - ВЕДЬМЫ КАРРЕСА

— Это контрабандный груз, а следовательно, с юридической точки зрения, он не существует, — возразил полицейский. Советник Онсвуд громко откашлялся и сказал:

— Груз, несомненно, будет арестован. Если же возникнет возможность реализовать его, то прибыль от реализации пойдет на погашение нынешних задолженностей обвиняемого. В какой-то степени, конечно, это сможет повлиять на приговор...

— В-шестых, — снова стал читать полицейский, — участие в разработке и демонстрации нового типа двигателя, каковой должен быть незамедлительно и с соблюдением всех норм секретности представлен руководству Республики Никкелдепейн.

Все с какой-то особой жадностью уставились на Посерта. Ага, догадался капитан, вот в чем дело! Вжжик-тяга понадобилась!

— Ваш приговор может быть значительно смягчен, Посерт, — вкрадчивым голосом заметил советник Онсвуд, — если вы проявите благоразумие. Что это за двигатель?

— Папа! Осторожнее! — вскрикнула Иллайла.

— Посерт! — Советник Онсвуд перешел на шепот. — Это что такое, Посерт?

— Бластер, — кипя от злости, ответил капитан.

На секунду все замерли. Затем полицейский конвульсивно дернул рукой.

— Ну-ну? Что же вы? — спросил капитан с издевкой. Советник Раппорт медленно отступил.

— Стоять! — рявкнул капитан.

— Посерт! Ты с ума сошел! — вскрикнули в один голос советник Онсвуд и его дочь.

— Молчать!

В рубке воцарилась полная тишина.

— Если бы вы были повнимательнее, — капитан говорил почти спокойно, — то заметили бы, что у меня выдвинуты все орудийные башни, а пушки «Нова» нацелены на ваше корыто, так что лучше ему даже не двигаться. И вам тоже. — Он повернулся к полицейскому: — Немедленно откройте люк, натягивайте скафандр и выметайтесь отсюда!

Люк со скрежетом отворился. Теплый воздух тут же улетучился с корабля, лишь прошелестели страницы бортового журнала и бухгалтерских книг, полетевших на пол. В рубку хлынул разреженный, холодный воздух верхних слоев атмосферы Никкелдепейна.

— Теперь вы, Онсвуд! — велел капитан, с минуту подождал и мотнул головой в сторону советника Раппорта: — А вы просто повернитесь!

Советник Раппорт вылетел с корабля с несколько большей скоростью, чем можно было ожидать от малосильной тяги скафандра.

— Посерт, — встревоженно спросила Иллайла, — ты спятил?

— Нисколько, радость моя, — радостно ответил ей капитан. — Сейчас мы с тобой рванем отсюда как можно дальше и вместе начнем новую, замечательную, преступную жизнь!

— Но, Посерт!..

— Ты привыкнешь, — успокоил ее капитан. — Я же привык. Такая жизнь куда лучше жалкого прозябания на Никкелдепейне!

— Тебе не уйти, — сказала Иллайла. Лицо ее было бледно. — Мы предупредили, чтобы сюда на всякий случай были выдвинуты крейсеры и истребители противокосмической обороны...

— Ничего, справимся! — заявил капитан и протянул руку к панели управления. — Да они и не станут стрелять, пока ты у меня на борту.

— Ты ничего не понимаешь! — Иллайла, казалось, была в отчаянии. — Ты не сможешь оставить меня здесь!

— И кто же мне помешает? — осведомился капитан.

— Посерт, послушай: теперь я мадам советница Раппорт!

— Вон оно что... — Они помолчали. Совершенно подавленный, он спросил: — И давно?

— Уже пять месяцев.

— Великий Патам! — воскликнул капитан. — Значит, сразу после моего отлета... Вы что же, были обручены?

— Да, были. Тайно, — призналась Иллайла. — И я считаю, что имела на это право.

— Полагаю, что да. — Теперь капитану было уже все равно. — Ну хорошо. Люк открыт, твой муж ждет тебя, так что проваливай, радость моя!

Оставшись в одиночестве, капитан запер наружный и внутренний люки шлюза, включил подачу кислорода и от души выругался. Заверещал сигнал коммуникатора.

— Посерт! — раздался из динамика голос советника Онсвуда. Голос звучал вполне дружелюбно, но трусовато. — Мы можем лететь? Или ваши пушки по-прежнему нацелены на нас?

— А да-да, пушки!.. — Капитан чуть сместил прицел. — Можете убираться восвояси, да поскорее!

Полицейский крейсер тут же исчез.

Но со всех сторон к «Удаче» приближались боевые корабли, а далеко внизу виднелись истребители противокосмической обороны. Вот они развернулись и вышли на новый виток спирали, поднимаясь все выше. Скоро они начнут стрельбу, оставаясь между ним и поверхностью планеты, а крейсеры обойдут его с флангов, возьмут в клещи и поведут вниз, в сети парамагнитных захватов. И если он не выкинет белый флаг...

С минуту капитан размышлял. Истребители сделали новый виток. Он врубил вспомогательные двигатели, развернул корабль носом к планете и дал ему шпоры. Проносясь сквозь строй истребителей, он успел заметить несколько разрозненных вспышек и разрывов. Оказавшись ниже противника, он резко вывел «Удачу» из пике. Корабль протестующе застонал. Истребители развернулись и устремились в погоню. Капитан выбрал ближайший и повернул пушки в его сторону.

— ...а на закуску врежу посередке! — пробормотал он сквозь сжатые зубы.

С-с-с-с-вжжик!

Вжжик-тяга! Что за чушь? Откуда?..

— Малин! — ревел капитан, барабаня в запертую дверь капитанской каюты. — Я знаю, что это ты, Малин! Немедленно отключи ее! Ты же убьешь себя!

«Удача» вдруг вздрогнула всем корпусом, подпрыгнула, кашлянула и продолжила полет на собственных двигателях.

— Малин! — не унимался капитан, прикидывая, на сколько световых лет их унесло от Никкелдепейна. — Что с тобой, Малин?

Посерт бросился в грузовой отсек, надеясь найти там подходящий инструмент, чтобы вскрыть дверь. Несколько секунд — и часть стальной двери ухнула внутрь; Посерт ввалился следом. Он успел еще заметить краткий отсвет оранжевого пламени, полыхавшего над конусом из скрученных проволочек, потом пламя погасло и проволочки с легким стуком упали на крышку стола.

За столом на полу он не сразу заметил маленькую скрюченную фигурку. Колени у него сразу стали ватными.

Огромные карие глаза открылись и посмотрели на него.

— Ничего себе! — пробормотала Гот. — Сил ни капельки не осталось... А как есть хочется!..

Вот я тебя сейчас так выпорю, — заорал капитан, — что неделю сидеть не сможешь! И если ты еще хоть раз посмеешь...

— Не кричи! — потребовала Гот. — Я есть хочу!

Минут пятнадцать она без перерыва что-то жевала и глотала. Потом отвалилась на спинку стула и вздохнула.

— Возьми еще ягодного желе, — предложил капитан. Гот все еще была бледна.

— Больше не могу... — Она помотала головой. — Между прочим, это первые разумные слова, которые я от тебя слышу с тех пор, как ты сломал дверь и влетел сюда, ругая Малин на все лады... Кстати, у Малин есть дружок!

— Помолчи. — Капитан задумался. — А что, настоящий друг?