Андрей Синицын - Eurocon 2008. Спасти чужого

Фридрих. Ну... Глеб не помнит, где подцепил своего спасателя. Возможно, во время... ну, когда мы пытались поймать Скотта... или раньше. Я думаю, что раньше. Факт тот, что в момент убийства Глеб был на пике реактивного – и отчасти токсического – галлюциноза и полной дереализации. Весь мир стал для него картонной игрушкой. Потом он прошёл ещё несколько стадий корректировки сознания... и у него тоже было побуждение уничтожить корабль, но поданное в мягкой форме, как возможность... и в конце концов он почти успокоился. Когда понял, что мы не летим немедленно. А потом – видимо, спустя несколько реальных дней, точно можно определить по логам, мне сейчас кажется, что прошло недели две, – он стал требовать, чтобы я подверг его полной проверке...

Татьяна. Мы же все проходили полную проверку?

Фридрих. Да как сказать... Есть полная – и есть полная. Полная по умолчанию – это рентгеновское томографирование с разрешением триста микрон, плюс анализ крови по первым ста десяти позициям. В абсолютном большинстве случаев этого достаточно. А Глеб потребовал ЯМР и анализ по четырёмстам позициям. То есть на него одного я должен был потратить два дня...

Татьяна. Субъективных?

Фридрих. Нет, календарных, а вернее – ресурсных. Вы вообще в курсе, что у нас лаборатория выработала ресурс полностью? Работает на честном слове... В общем, я провёл ему высокоточный ЯМР. С напряжением магнитного поля в четыреста тысяч эрстед...

Татьяна. И что? Фриц, почему из вас надо всё вытягивать?

Фридрих. Потому что сам себе я кажусь болтуном и страшно этим недоволен... Ну, исследование выявило и спасателя, и колонии химер. А заодно вылечило Глеба. Я не знаю, погибли эти нанобактерии или нет... вряд ли, конечно, а тем более псевдоприоны, которые и живыми существами не назовёшь, у вирусов больше оснований называться живыми... но в результате магнитной обработки вся эта дрянь слиплась – образовались сравнительно большие коацерваты, и их уже могли обрабатывать лейкоциты, но получилось даже забавнее: во время исследования магнитное кольцо медленно перемещается вдоль тела, сверху вниз, так вот бoльшая часть этих коацерватов так и ушла от мозга вместе с магнитом, осела в почках, в печени, в ногах... ну, пришлось с ними долго ещё разбираться, но всё обошлось. Ноги – это проще, чем мозги.

Татьяна. А как он убедил вас пройти эту же процедуру?

Фридрих. Вот этого я просто не помню. Очнулся уже потом, с совершенно другой головой...

Татьяна. Но это было до триггера?

Фридрих. Разумеется. То есть очнулся прежний свой-парень-док, а если начистоту, то фельдшер, слегка придурок, но добрый... в общем, этакая психологическая смазка для экипажа. Чтобы ничто не скрипело.

Татьяна. Расскажите, что произошло потом.

Фридрих. Если вы имеете в виду попытку самоубийства Глеба, то я мало что могу сказать. Я был слишком занят остальными... Понимаете, Глеб на вашем фоне был просто красавец. Вы все просто спали стоя... ребята, можно, я не буду описывать это всё? Правда, жуткое зрелище. При этом понимаешь, что и сам недавно был точно такой же... как я свою каюту отмывал, это... в общем, вот. Я по очереди сумел обработать магнитным полем – сначала командира, потом вас, Таня... а потом вынул Глеба из петли. И тут у меня, конечно, сработал триггер.

Татьяна. Но вы же провели с ним реабилитационные беседы, назначили лечение?

Фридрих. Разумеется. Он объяснил попытку самоубийства внезапно нахлынувшей глубокой депрессией, чувством полного одиночества, заброшенности... и он был уверен, что достаточно испугался смерти, чтобы дальше держать себя в руках. Тем не менее я назначил лечение... можно без подробностей?.. в общем, вполне адекватное лечение... но на всякий случай ввёл ему под кожу программируемые микрошприцы с миоблокаторами и нейроплегиками. Настроены они были на гормоны стресса, то есть как только человек начинает делать что-то во вред себе, даже ещё не делать, а планировать, эти штучки его обездвиживают и тормозят. Но я не учёл, наверное, что мы все находились в чудовищном подавленном стрессе, гормоны у нас зашкаливали – и сейчас наступило истощение. Так что мои сторожа не сработали...

Татьяна. Второй случай не был демонстративным суицидом? «Криком о помощи»?

Фридрих. Уверен, что нет. Он всерьёз пытался себя убить. Просто ему ещё раз повезло... В общем, когда он пришёл в сознание, у него начался тяжёлый реактивный психоз. Я уже занимался только им, не спускал с него глаз, но он улучил момент... Ну, я не знаю, какую волю надо иметь, чтобы при тех дозах неоладрила, которые он получал, суметь воткнуть в себя ножик...

Татьяна. Доктор, мне кажется, вы старательно избегаете того, чего мы от вас ждём. Объяснения этих суицидов.

Фридрих. Если и избегаю, то не потому, почему вы думаете... Просто я не сумел этого выяснить. И мне не хочется признаваться в неудаче... Или вы хотите спросить, не влияние ли это спасателя? Наверняка да. Но у меня нет никакого объяснения, почему . Масса предположений... но я не могу их проверить. А без проверки они не стоят ни черта.

Татьяна. Понятно. Спасибо, доктор Голубовский. Потом мы, может быть, вернёмся к этой теме... Бернар, я прошу теперь вас – описать то, что вы увидели после того, как вас обработали в магнитной камере.

Бернар. Татьяна, я могу спросить, зачем мне перечислять то, что и так есть на объективном контроле?

Татьяна. Вы единственный, у кого был психический срыв после... давайте будем пользоваться словом «выздоровление» для обозначения того, что со всеми нами произошло после обработки магнитным полем. Итак, после выздоровления...

Бернар. Я прошёл по кораблю, а затем занялся тестированием систем. Корабль был в недопустимом состоянии, особенно это касалось бытовых отсеков и научной лаборатории. Я не представлял себе, что с лабораторией можно сотворить такое ... как Фриц сумел найти там что-то, что работает...

Фридрих. Никак. Гамма-анализатор собрал из запчастей. Ну, там ещё... в общем, что смог.

Бернар. Глеб тогда ещё был в порядке, мы с ним произвели разгрузку фильтров, заново запустили регенератор, обновили белковые синтезаторы... одним словом, поборолись за живучесть. Но потом... потом оказалось, что маршевые двигатели выведены из строя...

Татьяна. Именно выведены ? Кем-то – и преднамеренно?

Бернар. Тогда мне показалось, что именно так. Сейчас я не могу утверждать однозначно. В том, что двигательный отсек был вскрыт, и в том, что двигатели не прошли предполётного тестирования, причинно-следственной связи может и не быть.

Татьяна. Бернар, вопрос, на который я не уверена, сможете ли вы ответить. Решайте сами. Этот так называемый психический срыв... не мог быть результатом или... э-э... аварийным несрабатыванием триггерного переключения?