Аскольд Якубовский - Черная Фиола

Следующий удар отец нанес Жогину тем, что в войну попал в плен и каким-то образом угодил в полицаи. Делал пакости! Своим!

Правда, если верить его клятвам (и сроку наказания), это были маленькие пакости. Но они были, от этого никуда не денешься.

...Отбыв наказание, папахен явился к ним в дом, к Петру. Даже не спрашивался заранее, примут ли: сыну было шестнадцать, а в Петре Жогин-старший был абсолютно уверен. Да и идти ему больше было некуда.

Но Жогин-младший взбунтовался. Когда он понял, что долговязый тощий человек в драном ватнике и тоже ватных брюках - его отец, он пришел в ярость. Ругаясь и крича, взъерошенный, в одно время смешной и страшный, он вытолкал отца. Вслед за ним полетел с лестницы его фанерный самодельный чемодан.

Но, выгнанный Жогиным, отец нагло поселился рядом, у вдовы Козиной.

Он перенес общее презрение почти спокойно, но Жогин стыдился людей. Бросив школу (его дразнили "полицаем"), он ушел работать в лес. А зимой кончил курсы, стал топографом. Теперь он мог быть в лесу большую часть года, с апреля по октябрь.

Лес спас его.

...Семнадцать лет Жогин работал в тайге. Можно было и совсем уехать из города, но держал, не пуская от себя, Петр. 5

Ночью был приморозок, приятно холодивший голову Жогина. Но пришло утро новой жизни.

Глаза Жогина схватывали приметы этой ранней поры - летящих кедровок, золотистые тонкие облачка. Но - что-то сомнительное было во всем. Может быть, это не утро, а иная пора дня?

Может быть, вечер? И не было тела, одна только голова. Жогин встревожился, шарил руками - тело было, но не его, чужое... Как же так?.. И что сейчас?.. Вечер?.. Нет, утро. Всюду роса. Даже на лице и волосах лежит холодная влага.

Вот куст березы, северный недоросток. Он тянет прутики вверх. И на нем роса. И рядом, на травинке ростом с это деревце. 6

Жогин видел на ней особенно крупную росинку.

Он долго разглядывал ее, пока не понял, что это не вода, а что-то другое. Морщась, осторожно подул: росный шарик пошевелился. Но был он не рядом, а страшно далеко, в ином мире.

Жогин глядел на него, щурясь: шарик двигался, рос. Он катился - прямиком к Жогину.

"Бред", - решил Жогин и уронил веки. Но шар врезался в его память. Зажмурясь, было проще рассматривать этот большой и очень блестящий шар.

Как он мог появиться здесь? Зачем? Жогин снова открыл глаза: шар катился прямо на него. Движения его были плавны, но быстры. Жогин не улавливал моментов явного перемещения шара, а просто понимал, что усиливающееся и разрастающееся сверканье означало приближение.

Шар скрывался за деревьями и тут же высверкивал из-за стволов. Он близко от Жогина. Вот снова исчез среди наплыва лишайников, за соседней зеленой скалой.

Бородки мха засветились и вскинулись.

Блистающий Шар был рядом с Жогиным - на вытянутую его руку.

Он невелик, ростом с половину человека, и совершенно, гладко округлый.

Неспокойный, он катался вокруг Жогина, беззвучно проносился по камням, не приминая мох и мелкую древесную поросль.

Жогину хотелось поднять голову. Он не смог, только ощущал, что она лежит по-прежнему и что-то уходит из нее, переливается в землю.

Мысли?.. Кровь?.. Жизнь?..

Он прислушивался к себе: ему казалось, что он уходит в землю. Она кормила его, а сейчас берет обратно, высасывая остатки его жизни приятно и ласково. Слабость... Дрема... Но сквозь эту дрему Жогин следил за шаром.

Например, он увидел себя в выпуклости шара. Он был искажен по всем правилам зеркального отражения. Жогину подумалось: "Высший класс полировки. Чем его полировали? Есть ли такие замечательные составы у брата на заводе?" Потом: "Это бред?"

Но был он странно реальный: Жогин в шаре ясно видел свое вымазанное кровью, обсохшее лицо. Наверное, Блистающий Шар все же не бред.

Тот закончил свое кружение и опустился рядом. Тяжелый - под ним промялись мхи и захрустели сухие ветки.

Блистающий Шар занялся Жогиным. Действовал он быстро и успокоительно журчал. И что-то стекало с него, с его рук. Их, быстрых, мелькало в воздухе четыре или пять.

Вокруг головы Жогина шла суета этих рук.

Они то нежно касались, то впивались в кожу, даже присасывались к ней.

Делали непонятное.

Вдруг щелкнуло. Выдвинулись огромные глаза. Они по двое, будто птицы, сидели на длинном стержне. У Шара короткие рожки. "Как он их не сломал здесь, в тайге? - соображал Жогин. - А, они же выдвигающиеся, их только что не было". Те с треском роняли синие электрические искры.

Сигналят?.. Лечат?.. Жогин чувствовал приятнейшую истому.

Жогин верил и не верил себе. Сон? Но все так вещественно, на Блистающем Шаре видны мелкие царапины полировки и защемленная рожками-антеннами хвойная вилочка.

Но странно, все, что за Блистающим Шаром, все плывет в тумане.

Шар, несомненно, металлический, хромирован от ржавчины. И в то же время в нем чувствуется мягкая гибкость. Блистающий Шар колыхался, но Жогин почему-то был уверен: ударь, и тот окажется литым.

- Вы кто? - спросил он.

- Бертсибиджим, - сказал металлический Шар скрипуче.

Сказал не сразу, а сначала пробовал голоса, пока не нашел человеческий. Те, отвергнутые, голоса, были то странно тонки и даже писклявые, то удивительные по силе, уходящие громовыми раскатами за пределы слуха. Наконец Блистающий Шар бойко заговорил.

В его голосе проступало призрачное, холодное. Голос Блистающего Шара был морозной тенью голоса Жогина. Будто тот умер, и по земле ходит его Голос, совсем отдельно от хозяина.

Истома ушла, появилась тревога.

- Вы пришелец?

- Мы не пришельцы, мы скитальцы, - сказал Блистающий Шар. - Мы циркулируем в пространстве и лишь изредка посещаем населенные планеты.

- Я рад, - бормотал Жогин. - Приветствую вас на Земле.

Блистающий Шар обхватил голову Жогина и приподнял: дико рванула боль. О-о... Сюда бы врача в белом халате или медсестру.

Надежду! Пусть она коснется его руками.

- Подходит! - объявил Блистающий Шар и, втянув глаза, заискрил рожками. Руки его... Жогин видел, их осталось две или три, они лили на голову то шипучее, то прохладное, что стекало за воротник.

Боль уходила. Ушла и слабость. Жогин сел, прислонился спиной к камню. Норма! Сейчас была лишь память о прежней боли.

Жогин закурил, осмотрелся. Это было его наслаждением - видеть! Горы... За них цеплялись облака. Между облаками и высоким небом бегает веселая молния и ласково ворчит при этом. Хорошо!

- Спасибо за лечение, - сказал он Блистающему Шару. - Вы, собственно, откуда?

Спрашивал, а сам разглядывал в Блистающем Шаре свое отражение и шелковые мхи за спиной.

- Третья планета: Солнце - 1879.

Планета так планета, черт с ней!.. Дымок свивался змейкой. Жогин двигал губами сигарету. Подумал: пора бросить курить, давал слово Петру.