Стрела Аримана - Антология российской фантастики

В пятый том (“Стрела Аримана”) первого пятитомного блока Антологии мировой фантастики включены произведения трех отечественных писателей. Имя новосибирца Геннадия Прашкевича хорошо известно российскому читателю, также как и включенный в наш сборник его роман “Стрела Аримана”. Что касается москвичей Александра Мазуркина и Сергея Михайлова - их творчество для истинных любителей фантастики будет, мы надеемся, приятной неожиданностью.

Бывший моряк Александр Мазуркин предлагает на суд читателей свою дилогию “Житие Иса”, представляющую собой очередную и довольно своеобразную интерпретацию “вечного вопроса” христианства. Его молодой коллега по писательскому перу инженер Сергей Михайлов представлен в сборнике повестью “Шестое чувство, или Тайна кузьминского экстрасенса”.

Оформление блока рассчитано на то, что при размещении составляющих его книг в определенном порядке (слева направо: “Оружие-мутант”, “Течение Алкиона”, “Космический беглец”, “Оружие забвения” и “Стрела Аримана”) их корешки составят один общий рисунок, представляющий собой символ этого блока.

Настоящего клева не было. Так, мелочь какая-то барахталась в садке, крупная не брала. Я сидел, съежившись от холода, и тупо смотрел на поплавок. Стояла середина мая, и, хотя днем уже припекало по-летнему, ночи были холодными.

Было около пяти утра. Костер догорал, лишь тонкие струйки дыма поднимались от еще не остывших углей. Густой туман стлался над водой, скрывая противоположный берег. В такие минуты возникает ощущение одиночества и покоя.

Будучи заядлым рыболовом, я все выходные проводил на Истринском водохранилище. Мне нравился сам процесс ловли, я мог часами сидеть не шелохнувшись и смотреть на поплавок. И все же, когда приходилось возвращаться домой пустым - мелочь я всегда выпускал, - я всякий раз зарекался: “Все! Баста! Пропади она пропадом, эта рыбалка! Ноги моей здесь больше не будет!”

Не везло и в то утро. Чтобы малость взбодриться, я уже дважды прикладывался к бутылке. Не помогало. “И чего ей только надо?” - думал я, с тоской глядя, как рядом играла крупная рыба.

К семи часам туман рассеялся. Стало заметно припекать.

Откуда-то издали послышался нарастающий шум.

Солнечный луч, пробившись сквозь листву, упал на мою лысину. Машинально проведя по ней ладонью, я в страхе отдернул руку. Замечательной, ухоженной лысины и в помине не было, всю мою голову покрывала жесткая щетина. Я резко обернулся. В глаза ударил синий солнечный луч, а из ближайших кустов полилась ария Марии Магдалины в исполнении Михаила Боярского. Я вскочил и пошел к поющим кустам. Музыка доносилась из огромного муравейника. Я наклонился, чтобы лучше рассмотреть его, и в тот же миг из муравейника высунулась волосатая рука о шести перстах, унизанных кольцами с натуральными изумрудами. Рука больно ущипнула меня за нос

– Ой! - отпрянул я, схватившись за нос, который моментально распух.

Непонятный гул усиливался,

Мне стало не по себе. Дело принимало скверный оборот, надо было немедленно сматывать удочки. Ко всему прочему сильно зачесалась голова, причем чесалась она изнутри. Как я ни скреб ее, как ни пытался унять зуд, все напрасно.

“Так. Или я свихнулся, или это проделки Фикса”, - решил я, сам не сознавая, что именно понимал под проделками последнего.

У костра все было по-прежнему, только возле рюкзака важно вышагивала большая рыжая ворона. Она нагло улыбалась.

– Кыш! - крикнул я.

Ворона взмахнула крыльями, но не улетела, а села на палатку. Краем глаза я увидел, как дернулся и стремительно пошел под воду поплавок. Я едва успел ухватить удочку. “Видать, здоровенная взяла!” - обрадовался я, забыв обо всем на свете.

– Здор-ровенная! Не иначе! - каркнула рыжая ворона.

– Что, что? - не понял я, но тут леска резко натянулась. Я уперся ногой в гнилое бревно, пытаясь сохранить равновесие. Удилище выгнулось дугой, леска зазвенела, как струна, раздался треск… и я плюхнулся навзничь в потухший костер. Из воды высунулась мерзкая акулья морда, лязгнула зубами у самого моего носа и скрылась, обдав меня смрадным дыханием.

– Так его! - злорадно прокаркала ворона и сплюнула в котелок с остатками ужина.

– Стерва! - выругался я и замахнулся на рыжую каналью.

Гул все нарастал.

Над горизонтом появилась стая птеродактилей. У берега забурлило, и из воды показалась голова Несси. Чудовище сладко зевнуло во всю огромную пасть, чихнуло и исчезло. Справа зарокотал мощный мотор. Я обернулся и аж присел. Прямо по воде несся немецкий “тигр”, он открыл беглый огонь по птеродактилям. На броне танка сидело несколько автоматчиков в форме дивизии “Мертвая голова”. Один из эсэсовцев обернулся в мою сторону и оскалил гнилые зубы. Пахнуло дихлорэтаном. “Зубы чистить надо”, - зло подумал я. Тут снова вынырнула Несси, схватила фашиста поперек туловища и скрылась под водой с добычей. Гибель эсэсовца меня нисколько не тронула, собственная судьба волновала гораздо больше.

Странный гул перешел в рев.

Воздух, казалось, завибрировал. Солнце стало зеленым. Рыжая ворона взвыла по-волчьи. “Конец света!” - решил я и бросился за рюкзаком.

– Конец света! Не иначе! - тявкнула ворона и истово перекрестилась.

Дрожащей рукой я выдернул из кармана рюкзака бутылку, случайно глянул на этикетку и охнул. На этикетке значилось: “Ацетон”, и чуть ниже: “Принимать по столовой ложке три раза в день”.

– Эх! - рявкнул я и метнул бутылку в водохранилище. Раздался взрыв. Я зажмурился.

– Цунами! Цунами! - завопила ворона дурным голосом.

Я открыл глаза и с ужасом увидел высоченную волну, стремительно несущуюся к берегу. Я бросился бежать от берега, но куда там - волна настигла меня, повалила и накрыла с головой. Вымокший до нитки, я вскочил, вытряхнул из кармана медузу и, словно ошпаренный, припустился прочь от жуткого места.

Из-под ног моих шарахались змеи и сколопендры, вслед хохотала рыжая ворона. И тут я почти оглох от рева, который достиг неистовой силы. Я споткнулся о пятнистого питона и чуть не упал.