Луи Тирион - Космический беглец. Антология французской фантастики

Этнограф и его друзья стояли пошатываясь, в ушах у них звенело, а сердце колотилось как от пережитого напряжения, так и от плохих предчувствий.

Перед ступенями, на широкой круглой площади, стояла толпа Тангата Ману, жестикулирующая и что-то галдящая своими шипящими глухими голосами. Лес клювов и машущие в воздухе когти вызывали опасения пленников. Подталкиваемые охраной, они поднялись на несколько ступеней и застыли, как бы пригвожденные к месту открывшимся перед ними ужасным зрелищем. Они не могли оторвать глаз от платформы, наклоненной под углом в сорок пять градусов, на которой были закреплены покрытые кровавыми пятнами обнаженные тела командана О’Брайена, лейтенанта Петера Хиггинса и радиста Дэйвида Биддла! Какие-то ленты опутывали их руки и ноги и не давали упасть с плоской платформы. На беломраморных телах алели яркие красные пятна, нанесенные какой-то ядовитой субстанцией.

— Боже! Они… Они шевелятся… — шептала охваченная ужасом Жанна.

Забыв о страже, они дружно бросились вверх по ступеням, хотя и довольно высоким для человеческих существ, и подскочили к платформе. Христиан и командан Лагранж первыми достигли цели, и их лица оказались на уровне лиц распятых. Залитые кровью глаза командана О’Брайена смотрели на них, не узнавая.

— Денуае… — вдруг прошептал он. — Вы… тоже… Они вас схватили!..

Его глаза на мгновение остановились на большом разводном ключе, торчащем из-за пояса Пьера Лагранжа. С трудом проглотив комок в горле, летчик произнес:

— Командан… Лагранж… Убейте нас… из жалости!

— Боже мой! О’Брайен, вы бредите! — воскликнул француз. — Мы попытаемся вытащить вас отсюда, — заявил он, не думая о том, как выполнит это намерение.

Услышав эти слова, лейтенант Хиггинс повернул с усилием голову. Его лицо, перекошенное страданием, исказила жуткая улыбка.

— Не стоит сентиментальничать, командан. Уходите! Эти сволочи заставляют нас подыхать здесь!

— Все кончено, Денуае! Все… безнадежно… — бормотал О’Брайен. — Им известно… что мы сбросили бомбу. Да, мы! — повторил он. — Они нас… пытали. Это Muens, Денуае! Потомки тех, кто выжил в катаклизме. Они хотят нас…

Жанна Мансуа вдруг вскрикнула от боли. Они подошли слишком близко к платформе, и она чуть на нее не упала. Одно из существ схватило девушку за плечо и оттолкнуло ее. Христиан, Лагранж и остальные тоже были грубо схвачены и отброшены на ступени. Они снова хотели подняться, но их не пустили. Этнограф прошептал командану Лагранжу:

— Я не понимаю…

— Что не понимаете? Кто такие муанцы?

— Нет, не это. Я не понимаю, почему они сначала дали нам поговорить с несчастными, а потом грубо оттащили?

У Лагранжа на это ответа тоже не было.

Пленников заставили подняться на перистиль и там, метрах в шестидесяти над площадью, заставили чего-то ждать. У входа в некое помещение стояли два гиганта с загнутыми клювами, как будто охраняли проход. За ними тянулась анфилада комнат с люминесцентными колоннами. Обернувшись, Жанна Мансуа увидела изумительную панораму города. На расстоянии более километра виднелся освещенный свод дока, где находился их батискаф. Отсюда он казался огромной прозрачной трубкой, а подводный аппарат в нем напоминал игрушку. Их снова подтолкнули и заставили двигаться вперед. Наконец добрались до помещения с открытыми половинками дверей и увидели что-то вроде кабинета. Там, слегка склонив голову к плечу, на них смотрел гигантского роста муанец. Он сидел за чем-то вроде стола, изогнутого полумесяцем, на плоской поверхности которого, как на пульте управления, были видны какие-то рукоятки, крючки и шесть квадратных отверстий, озаряемых время от времени изнутри сполохами пурпурного или голубого цвета.

С пленниками остались только два стражника, остальные ушли, топая по полу (со странным звуком плоф-плоф) своими ластами.

Гигантский муанец разложил на столе маленькие металлические таблички, которые тут же засветились фиолетовым светом. Некоторое время он смотрел на них, затем перевел взгляд на пришедших и заговорил по-испански своим свистящим глуховатым голосом:

— Все ли вы понимаете этот язык, или мне следует говорить по-французски, а может быть, по-английски?

— Мы владеем этим языком в достаточной степени, — ответил этнограф и продолжил без перехода: — Кем должны мы считать себя — пленниками или гостями… временными?

Ответ прозвучал категорически:

— Пленниками, и навсегда.

— В таком случае, какую бы судьбу вы нам ни уготовили, я прошу прекратить страдания тех троих, которых вы схватили и терзаете…

Гигант поскрежетал своими когтями по металлическим крючкам на столе, издал пару коротких крякающих звуков, а потом проговорил:

— Ваши друзья будут доставлены сюда, так что они одновременно с вами услышат приговор.

Жанна Мансуа кусала губы, чтобы не разрыдаться. Сквозь слезы, охваченная ужасом девушка искала на лицах друзей хотя бы признак надежды. Но не нашла, хотя и с удивлением констатировала их спокойствие и хладнокровие. На их лицах даже сквозило отвращение к сидящему перед ними муанцу, в лапы которого они попали. Впрочем, и спокойствие это было также внешним, своего рода защитной реакцией, чтобы скрыть ужас, который они испытывали.

За спиной зазвучали многочисленные «плоф-плоф». Шестеро муанцев положили на пол возле пленников бесчувственные тела английских летчиков. Гигант хрипло произнес какой-то приказ, и один из охранников бросил к ногам раненых нечто вроде бурдюка — прозрачную емкость с носиком, наполненную розоватой жидкостью.

— Это тонизирующее средство, изготовленное с учетом вашего метаболизма [40] Метаболизм — обмен веществ. — Примеч. перев. и физических функций, — пояснил муанец.

Этнограф быстро схватил бурдюк и вложил соску в рот командана О’Брайена. Тот пил долго и медленно, поддерживаемый археологом Лоренцо Чьяппе. Давая этот напиток двум другим летчикам, этнограф размышлял: «Что это, жест „доброй воли“ или что-то другое?» Те же мысли роились в мозгу командана Лагранжа, Желая выиграть время, не питая, впрочем, никаких иллюзий, офицер обратился к чудовищу:

— Полагаю, что вы не слишком расположены выслушивать нас, а тем более объяснять нам что-либо?! Наверное, здесь у вас молчание какая-то особая ценность. Но все же хотелось бы узнать кое-что о вас, ну, хотя бы секрет вашей сказочной выживаемости.

— Я полагал, что вы сначала выслушаете, какая судьба вас ожидает, — прервал его монстр, даже несколько удивившись безразличием пленников к собственной участи.

Офицер пожал плечами.

— Изменится ли что-нибудь от того, что мы сейчас узнаем?!

— Вам не откажешь в мужестве, — утвердительно и с долей уважения проговорил муанец. — Впрочем, теперь для вас нет секретов, ибо вы навсегда лишены контактов с вашим миром. Континент, который вы называете Му, а истинное его название слишком длинно и сложно для вашего слуха, вот уже тридцать тысячелетий назад достиг вершин своей цивилизации, находясь в сердце Тихого океана. Земля в те времена выглядела по-другому — не так, как сейчас. Тогда и начался регресс Му, как, впрочем, и другого континента в центре Атлантики — Атлантиды. Обитатели ее тоже шли к вершинам цивилизации, но достигли их на тысячелетие позже по сравнению с нами. Они являлись человеческой расой, несколько более высокорослой, чем нынешняя ваша.