Зиновий Юрьев - Белое снадобье

Кстати, как попал в Риверглейд этот тип, что нанес мне визит? Кто знает… Может быть, он и живет здесь. А может быть, у него полицейский пропуск. Меня охватило глубокое безразличие. Не хотелось думать ни о чем. Джунгли так джунгли, черт с ними. Может быть, даже это и к лучшему.

Вернувшись домой, я залег спать. Лечь спать – великолепный способ избавиться от неприятностей. Натягиваешь на себя одеяло, закрываешь глаза, и через несколько минут ты в другом мире. Там тоже иногда тебя подстерегают неприятности, но от них, по крайней мере, можно избавиться проснувшись. От одних неприятностей избавляешься засыпая. От других – просыпаясь. Надо бы запатентовать этот универсальный и общедоступный способ всеобщего счастья.

Я проспал бы, наверное, сутки, если бы меня не разбудил телефонный звонок.

– Мистер Марквуд? – спросил чей-то сочный, наглый, упитанный голос.

– Да, – буркнул я.

– Я был бы вам весьма признателен, если бы вы смогли поговорить со мной.

– А кто вы?

– Меня зовут Роберт Мэрфи, и я думаю, что наше предложение может показаться вам интересным…

– Предложение?

– Да. В отношении работы…

Час от часу не легче. Утром меня увольняют, а спустя пять часов некий Роберт Мэрфи предлагает мне другую работу. Я уже не удивлялся, не пугался, не радовался. Мой скромный запас эмоций был весь израсходован, и нужно было ждать, пока я снова обрету способность что-либо чувствовать.

Мэрфи приехал минут через двадцать. Сунув в карман пистолет, я вышел к калитке и увидел высокого черноволосого человека лет тридцати – тридцати пяти. Он улыбнулся мне и спросил:

– У вас в калитке есть детектор оружия?

– Нет, – сказал я. – Ни в калитке, ни в двери. Но у нас в Риверглейде в общем-то спокойно.

Мэрфи традиционным жестом распахнул пиджак и поднял руки вверх, показывая, что не вооружен, и я, держа в правой руке пистолет, впустил его во двор. Не знаю почему, но я посмотрел на его брюки – не прилипла ли к ним паутина. Нет, брюки были безукоризненно выглажены. Он, должно быть, перехватил мой взгляд и спросил:

– Я иду не там, где следует?

– Нет, нет, мистер Мэрфи, – успокоил я его. – Все в порядке. Просто у меня привычка определять характер людей по их ботинкам и брюкам. Лица, знаете, бывают обманчивы. Обувь никогда. Не лицо, а ботинки – зеркало души.

Мэрфи медленно и благодушно улыбнулся. Улыбка была снисходительной и равнодушной. Так, наверное, улыбаются детям.

Мы вошли в дом, я усадил его в кресло и, положив пистолет рядом с собой, сказал:

– Слушаю вас, мистер Мэрфи.

– Я рад, что познакомился с вами, мистер Марквуд. Похоже, что у вас есть чувство юмора – большая редкость в наше время.

– Гм… Спасибо… Удивительное совпадение. Я недавно тоже думал о том, что чувство юмора становится анахронизмом.

– Вот видите, – благодушно кивнул мне Мэрфи, – по одному пункту мы с вами уже сошлись. Надеюсь, что мы договоримся и по остальным. Вы разрешите? – Не ожидая моего кивка, он величественным жестом достал сигару, ловко обрезал ее кончик маленькими ножницами и долго-предолго раскуривал ее, время от времени вынимая и критически осматривая тлеющий конец. Наконец он еще раз кивнул, должно быть удовлетворенный тем, как горит сигара, и сказал: – Мистер Марквуд, нашей фирме срочно нужен опытный специалист по компьютерам. Не просто специалист, не просто хороший инженер, а эксперт, ученый. Вчера я позвонил моему другу Харджису с просьбой порекомендовать кого-нибудь. «Боже, – говорит он, – вы просто снимаете грех с моей души. Мы как раз вынуждены уволить доктора Марквуда, финансовое положение фирмы…» Короче говоря, мы делаем вам предложение. У Харджиса вы получали двадцать тысяч в год. Мы вам предлагаем пятьдесят. Пятьдесят тысяч НД в год.

– Пятьдесят тысяч? – переспросил я с глупой улыбкой дебила. – Я не ошибся?

Это были чудовищные, неслыханные деньги для человека моей специальности. Я воспринял бы эту цифру как шутку, как розыгрыш, но человек, сидевший напротив меня, не улыбался. Мне даже показалось, что он весь напрягся, ожидая моего ответа. И вообще, он был слишком торжествен и, похоже, слишком высокого мнения о себе, чтобы обладать чувством юмора.

– Нет, мистер Марквуд, вы не ошиблись.

– Это хорошие деньги.

– Не буду с вами спорить.

– Гм… Это так неожиданно… Расскажите мне подробнее об условиях.

– С удовольствием. К сожалению, я не имею права многое рассказывать вам о нашей фирме. Она работает на федеральное правительство, и вся работа ее носит сугубо секретный характер. В ваши обязанности будет входить лишь наблюдение за работой нашего большого компьютера, постоянное его усовершенствование. Короче говоря, вы будете отвечать за бесперебойную его работу. Причем непосредственная работа на нем – программирование, ввод информации и получение результатов – все это вас беспокоить не должно. Этим занимаются другие. Ну-с, о специфических условиях. Штаб-квартира нашей фирмы занимает большой участок. Вы должны будете жить там. В вашем распоряжении будет отдельный коттеджик. Вам будут готовить. Покидать участок вы сможете лишь по разрешению и в сопровождении телохранителей. Конечно, это может показаться определенным неудобством, но пятьдесят тысяч в год компенсируют многое. К тому же, насколько мне удалось выяснить, вы Человек нелюдимый, да и жизнь у вас здесь, в ОП, не бог весть как отличается от того, что мы вам предлагаем… Мы можем заключить контракт сегодня же.

Мэрфи спокойно сидел и ждал моего ответа. Даже не ответа, а согласия. Даже не согласия, а благодарности, а может быть, даже восторга. Выход по разрешению и с телохранителями. Карутти, может быть, тоже разгуливал в сопровождении телохранителей. Или удирал от них.

– А кто работал у вас раньше? На том посту, что вы мне предлагаете? – спросил я и сам подивился собственной глупости и наивности.

Мэрфи выпустил облачко дыма изо рта, такое же наглое, упитанное и самоуверенное, как он сам, посмотрел на меня – причем мне показалось, что в глазах его на какую-то долю мгновения мелькнул интерес, – и сказал:

– К сожалению, доктор Марквуд, я не могу вам ответить. Я вам уже сказал, что наша фирма выполняет секретные работы, и правила безопасности…

– А если я откажусь? – вдруг перебил его я, хотя вовсе не собирался этого делать. Но должен же был я каким-то образом продемонстрировать чувство собственного достоинства. Негоже было мне, сорокалетнему ученому, облизываться от жадности и кричать «ура!».

Мне показалось, что Мэрфи довольно быстро раскусил меня. Он не то чтобы подмигнул мне, но сказал не без налета иронии:

– Будет очень жаль, если такой ученый, как вы, окажется в джунглях. Работы вам сейчас не найти – спад, а денег у вас хватит месяца на два, не больше. И кроме всего прочего, вы слишком склонны к размышлениям, одиночеству и у вас медленные рефлексы…