Зиновий Юрьев - Быстрые сны

– Скажите, мистер Колби, много в вашей церкви синтов третьей ступени?

– О нет! Может быть, несколько десятков человек. Большинство занято в штаб-квартире в Стипклифе. Я же, как видите, был приглашен мистером Хамбертом… Не утомил я вас своей проповедью? – Иан Колби застенчиво улыбнулся и виновато развел руками. – Мы, знаете, молодая религия. Мы исполнены миссионерского пыла… А кофе-то совсем холодный… Как я заговорил вас, ай-яй-яй!.. Сейчас я приготовлю новую порцию.

– Благодарю вас, мистер Колби. Скажите, кто именно из штаб-квартиры вашей церкви приезжал к вам на прошлой неделе?

Миличу показалось, что глаза синта за толстыми стеклами очков сразу сделались жесткими и колючими, но напряженность тут же смыла добрая, мягкая улыбка.

– А, вы, наверное, имеете в виду брата Энока Бартона. Да, он приезжал ко мне. Мой старинный друг.

– Скажите, мистер Колби, а как вы относитесь к сновидениям мисс Каррадос?

Синт потянулся к карману, и Милич подумал, что сейчас он бросит в рот таблетку христина и начнет тут же спарывать свои желтые нашивки. Но вместо таблеток он вытащил сигарету, неспешно закурил и лишь после этого пожал плечами.

– Я могу высказывать вам лишь точку зрения нашей церкви, а она так и не была сформулирована.

– Почему?

– Хотя бы потому, что я ничего не сообщал в Стипклиф о работе нашей группы. Профессор Хамберт просил нас соблюдать конфиденциальность, и я согласился.

– Значит, в Стипклифе не знают о Лине Каррадос?

– Нет.

– И ваш коллега Энок Бартон, который приезжал к вам, тоже ничего не знает?

Синт покачал головой. А все-таки глаза у него не такие, как у этого парня, что встречался с Линой, подумал Милич. Не такие отрешенные. Даже вовсе не отрешенные. Настороженные и внимательные. Не очень-то вяжущиеся с приветливой, мягкой улыбкой.

– Скажите, мистер Колби, а как вы сами относились к опытам с мисс Каррадос?

Синт тихонько засмеялся:

– Вы не понимаете, дорогой мой лейтенант. Я сам никак не могу относиться. Чем выше мы поднимаемся по ступенькам к богу, тем больше мы отказываемся от собственных взглядов и суждений. Зачем они мне? Зачем мне мучиться и терзаться, блуждать по чащобе фактов в поисках ответов, когда мне дает их моя церковь? Я снял с себя бремя, освободился от груза.

– Позвольте, я действительно чего-то недопонимаю. Раз у вас нет никаких мнений, как вы можете работать здесь, в Лейквью?

– Я ученый, мистер Милич. Христианский ученый. Синт третьей ступени. Здесь я собираю факты. Собирал, точнее. Я составил определенное мнение о фактах. О том, что несчастная девочка действительно принимала во сне сигналы иной цивилизации. А вот интерпретация этих фактов – это дело моей церкви. Церковь выработала бы точку зрения, и я принял бы ее.

– Угу, теперь я понял. Благодарю вас.

Лейтенант Милич встал. Поднялся и синт. «Наверное, мне почудилось, что в глазах у него была настороженность, – подумал Милич. – Прямо расплывается человек от улыбки».

– Так что, братец Джим, подаем в отставку?

– В каком смысле? – угрюмо спросил Поттер и неприязненно посмотрел на лейтенанта.

– В прямом. Найти убийцу мы не можем, буксуем на месте. Добыли за все время пакет с паяльником и двумя железными линейками…

«Попрыгунчик, – подумал сержант. – В отставку… А жрать?»

– Я вот не пойму, вы женаты или нет? – спросил он.

– Я и сам не пойму.

– В каком смысле?

– В прямом. И развестись не развелся, и жить вместе не живем, дай бог ей здоровья.

– В каком смысле?

– В прямом, братец Джим. Хотя бы за то, что отпустила меня подобру-поздорову.

– А как же дети?

– Нет у меня детей, дай ей бог за это счастья.

– А у меня двое.

– Поздравляю, коллега.

– Кормить их надо.

– Ну и кормите, только смотрите не перекармливайте.

– А вы говорите – в отставку…

– О господи! – простонал лейтенант. – За что, за что?

– Что – за что?

– Ничего, – сухо сказал лейтенант, рывком сел и свесил ноги с кровати на пол. – Долой сомнения. Двинемся дальше.

– Давайте. А куда?

– А вот куда. Пока я лежал и вел с вами чисто фатическую беседу…

– Что? Фактическую?

– Фатическую. То есть бессмысленную. Так вот, пока мы благодушно сотрясали воздух, я подумал об одной комбинации. Несколько лет назад подобная штука мне очень помогла. У меня не выходит из головы брат Энок Бартон, который приезжал к Колби накануне взрыва. Сторож, если я не ошибаюсь, рассказывал вам, что он приехал с портфелем и портфель в машине не оставил, а пошел с ним в коттедж Колби. Так?

– Точно.

– Так вот, давайте попробуем одновременно задать вопрос Иану Колби и Эноку Бартону, что было в портфеле.

– Как это – одновременно? Собрать их вместе?

– Нет, в том-то и дело, что не вместе. Я еду в Стипклиф, а вы начинаете в это же время беседу с Колби. И мы оба задаем своим святым собеседникам один и тот же вопрос. Один шанс из ста, что ответы будут разные, поскольку преступники не согласовали заранее ответы.

– Преступники?

– На это у нас тоже один шанс из ста. Значит, по теории вероятности у нас всего один шанс из десяти тысяч. Не так уж плохо.

– Но почему, почему вы решили, что Лину убили эти два синта с желтыми нашивками? Это же…

– Да ничего я не решил, братец Джим. И не переживайте так за Синтетическую церковь, а то я подумаю, что вот-вот вы сами начнете кормиться их таблетками. Мистер Колби мне целую лекцию прочел о Христианской синтетической церкви. Я бы с удовольствием снял груз этого расследования. Как, братец Джим, обратимся?

– Не пойму я что-то вас. То разумно говорите, как человек взрослый и солидный, то как ребенок.

– В этом-то весь фокус, братец Джим.

– В чем фокус?

– А в том. Слышали вы выражение «устами младенца глаголет истина»?

– Ну…

– Вот я и стараюсь не заглушить в себе голос младенца.

– Вы все смеетесь надо мной!

– Над вами, братец Джим, смеяться нельзя. Вы сержант и олицетворяете собой здравый смысл. Ну ладно, ладно, не дуйтесь, вам ведь детей кормить нужно… Значит, так: я еду без предварительного телефонного звонка в Стипклиф, в штаб-квартиру синтов. Если Энок Бартон на месте, я, не заходя еще к нему, звоню вам, и вы тут же хватаете Колби, тащите в его коттедж и спрашиваете, что было в портфеле, с которым приезжал его коллега. Снимите при этом незаметно телефонную трубку.

– Зачем?

– Может быть, Бартон захочет позвонить Колби, прежде чем ответить что-либо мне. «Простите, мистер Милич, меня вызывают…» Или: «Ах, простите, совершенно забыл, мне нужно выйти распорядиться относительно партии христина для Экваториальной Африки».

– А если Колби захочет позвонить Бартону?

– Ему некуда выходить, и его некому вызывать. Не отходите от него ни на шаг, как футбольный защитник при персональной опеке. Все понятно?