Николай Науменко - Фантастика 2003. Выпуск 1

В двух словах сюжет повести сводится к следующему: во время раскопок Помпеи ученые обнаруживают чудом сохранившуюся мумию, которую впоследствии удается оживить. Однако радости воскресшему это не приносит. Древний помпеец много путешествует по современному итальянскому городу, пытается понять открывшийся ему "дивный новый мир"… Но результатом "вживания" человека прошлого в мир иной, духовно и интеллектуально отдаленный от него эпохи, оказывается — взаимное отторжение. Происходит противостояние двух эпох.

Используя увлекательность фантастического повествования, Авенариус создает сатирический портрет современного ему мира, в котором властвует меркантилизм, зависть, корысть и бездуховность. Не всегда и не во всем это проявляется явно, и все же это мир, в котором бесхитростный помпеец — бесконечно одинок. Просто потому, что он не принадлежит этому Времени-миру. Идею повести можно обозначить в трех словах, перефразировав название знаменитого романа американца Р.Хайнлайна — "Чужак в чужом времени"…

Повесть В.Авенариуса представляет интерес и для современного читателя — она действительно написана увлекательно. Любопытна она и в контексте литературной истории, ведь В.П.Авенариус одним из первых в отечественной фантастике затронул тему столкновения разных, антогонистичных друг другу, эпох, взаимопроникновения прошлого, настоящего и будущего. Уже в 1920-х годах советский фантаст Александр Беляев тоже обратился к этой теме, написав блестящий и один из лучших своих рассказов — "Белый дикарь".

"Необыкновенная история о воскресшем помпейце" впервые была издана в санкт-петербургской типографии С.Добродеева в 1889 году. Затем в 1903 году появилось второе издание и с тех пор, к сожалению, больше не привлекала внимания издателей, оказавшись на грустной полке забытых артефактов русской словесности.

Точно неизвестно, кому из фантастов первому пришла в голову безумная идея изложить реальные исторические события в сослагательном наклонении. Большинство исследователей НФ ищут истоки "альтернативной истории" в англо-американской литературе. Между тем, элементы жанра обнаруживаются уже в повести Осипа Сенковского "Ученое путешествие на Медвежий остров", появившейся еще в начале XIX века. Впрочем, в данном случае приходится говорить об "эмбриональном" состоянии популярного ныне направления.

Это может показаться странным, но фантасты вообще очень долго не рисковали ставить вопрос ребром: "А что было бы, если?…". Возможно, потому, что туманное Будущее привлекало сочинителей фантазий куда больше, чем не менее туманное Прошлое. Если же фантасты и отправляли своих героев по реке Времени "назад", то, грубо говоря, с крайне ограниченным кругом художественных задач: оправдать использование сочинителем машины времени или доказать, например, что пришельцы из космоса уже когда-то посещали нашу планету. В ранней фантастике Прошлое нередко оказывалось еще и одним из вариантов Утопии — пассеистической (т. е. устремленной не в будущее, а как раз наоборот); в устоях минувших веков некоторые утописты видели идеальное государство будущего.

Так или иначе, фантасты не стремились серьезно осмыслить (не говоря уже о том, чтобы переосмыслить) события давно минувших дней, дабы обнаружить там истоки актуальных проблем современности. Исторические реалии, хоть и приправленные художественным вымыслом, не подвергались серьезной "препарации".

Как было уже сказано, затруднительно в истории мировой фантастики отыскать пионера "альтернативной истории". Но вот с датой рождения жанра в российской литературе разногласий, вероятно, не будет. Это произошло в 1917 году, когда московский "Журнал приключений" опубликовал повесть Михаила Первухина "Вторая жизнь Наполеона". Что было бы, если бы Наполеону удалось сбежать с острова Святой Елены — места последней его ссылки? По сюжету, ему не только удается покинуть остров, но и существенно повлиять на дальнейшее развитие мировой истории, создав новую могущественную империю в Африке.

Вряд ли случайно "Вторая жизнь Наполеона" появилась на свет именно в 1917 году, когда заново переписывалась история отдельно взятой страны.

Имя писателя и журналиста Михаила Константиновича Первухина (1870–1928) после 1917 года было вычеркнуто из русской литературы. Сегодня оно известно разве что литературоведам и знатокам фантастики. А между тем, это был один из самых одаренных фантастов начала ХХ века, автор свыше 20 НФ-произведений.

М.Первухин родился в Харькове, здесь же закончил реальное училище и девять следующих лет отдал службе в Управлении Курско-Севастопольской железной дороги. Но в 1900 году из-за осложнений со здоровьем он был вынужден перебраться в Крым. Здесь и началась его литературная деятельность. Он организовал газету "Крымский курьер", которую возглавлял до 1906 года, и издал первый свой сборник рассказов "У самого берега Синего моря" (1900). В 1906 году он покидает России и в поисках лечения уезжает жить в Италию, однако не прекращая активного сотрудничества с российской прессой. В Италии он начинает писатель научно-фантастические рассказы и повести, которые с 1910 года регулярно появляются (часто под псевдонимами "М.Волохов", "К.Алазанцев", "М.Де-Мар") на страницах "Вокруг света", "На суше и на море", "Мир приключений", "Природа и люди" — основных изданий, публиковавших в те годы фантастическую и приключенческую прозу.

Тематика ранних рассказов и повестей Первухина вполне традиционна для фантастики той поры: лучи смерти, путешествие на автомобиле к Северному полюсу, загадочные обитатели морских глубин, необычные изобретения. И все-таки эти произведения резко выделялись на общем фантастическом фоне уже в силу литературной одаренности автора.

"Вторая жизнь Наполеона" по понятным причинам стала последней публикацией Михаила Первухина на Родине. Избранный писателем художественный метод анализа исторических событий (а на деле — анализ современности) противоречил учению марксизма-ленинизма. Но в 1924 году в Берлине вышла главная книга писателя — историко-фантастический роман "Пугачев-победитель". Обращение к одному из самых сложных периодов российской истории не было случайным. "Что было бы, если бы в свое время Пугачев победил? — написано в предисловии к первому изданию книги. — Этот вопрос не однажды приходил в голову нам, русским, судьбой обреченным увидеть нашу Россию побежденной вторым "университетским Пугачевым", который, кроме "свободы" и "власти бедных", этих старых испытанных средств затуманивать разум народный, принес с собой яд много сильней, — учение Карла Маркса, то зелье, каким, по счастью для тогдашней России, еще не располагал Емельян Пугачев".