Рэй Брэдбери - Новенький

— Пусть приходят. Я смогу одурачить всех их!

Нью-Йорк ошеломил Сола. Он и должен был ошеломлять — ошеломлять, приковывать внимание своей нечестивой красотой. Сколько месяцев он не видел всего этого! Он не мог напасть на Марка. Вместо этого он просто стоял, впитывая далекие теперь, но такие родные виды. Он закрыл глаза.

Он упал вперед, увлекая за собой Марка. Клаксоны надрывались. Шуршали шины и визжали тормоза. Изо всех сил он ударил Марка в подбородок.

Тишина.

Марк лежал на дне моря.

Взвалив потерявшего сознание человека на плечи, Сол тяжело побежал.

Нью-Йорк исчез. Осталось только бескрайнее безмолвие мертвого моря. Остальные больные были уже близко. Они окружали его. Он бежал к холмам, неся на плече драгоценный груз — Нью-Йорк и зеленые деревенские пейзажи весенние грозы и старых друзей — все это он нес на своем плече. Один раз он упал, но, задыхаясь и шатаясь, поднялся и побежал дальше. Он бежал, не останавливаясь.

Ночь наполняла пещеру. Ветер продувал ее насквозь разжигая маленький костер, разбрасывая искры и золу.

Марк открыл глаза. Он сидел лицом к костру, спиной прислонясь к стене пещеры. Он был связан веревкой.

Сол подбрасывал в костер топливо, время от времени нервно оглядываясь на вход в пещеру.

— Ты дурак.

Сол вздрогнул.

— Да — сказал Марк, — именно дурак. Они разыщут нас. У них есть еще шесть месяцев, и им совершенно нечего делать. Они нас найдут.

Они видели Нью-Йорк издали, как мираж. И они видели нас в его центре. Неужели ты думаешь, что они не заинтересуются и не попытаются нас выследить?

— А я уведу тебя еще дальше, — ответил Сол, пристально глядя в ночь.

— Они тоже пойдут дальше.

— Заткнись.

Марк усмехнулся.

— Так-то ты разговариваешь со своей женушкой?

— Говорю тебе — заткнись!

— Согласись, очень гармоничный брак твоя алчность и мои ментальные способности. Чтобы ты хотел сейчас увидеть? Показать еще пару сцен из твоего детства?

Сол почувствовал, что лоб его покрыла испарина. Он не понимал — шутит Марк или нет.

— Да, — сказал он.

— Хорошо, — ответил Марк. — Гляди!

Языки пламени били из скалы. Сол задыхался в серном облаке. Струи серного пламени вырывались из расщелин. Стены пещеры сотрясались. Сол кашлял, тыкался вслепую, вытягивался в струнку, обожженный, ослепленный, иссушенный в этом аду.

Затем ад исчез. Он снова был в пещере.

Марк смеялся.

Сол стоял над ним.

— Ты, — сказал он холодно, наклоняясь к Марку.

— А чего ты еще ожидал? — воскликнул Марк. — Тебя связывают, похищают, делают интеллектуальной женой человека, свихнувшегося от одиночества… Что ж ты думаешь — мне это нравится?

— Я развяжу тебя, если ты пообещаешь не убегать от меня.

— Я ничего не собираюсь обещать. Я свободный человек. Я никому не принадлежу.

Сол опустился на колени.

— Но ты должен кому-то принадлежать, слышишь? Ты должен. Я не могу позволить себе упустить тебя!

— Дружище, чем больше ты несешь этот вздор, тем упрямее становлюсь я. Если бы ты смог проявить благоразумие и вести себя пристойно, то мы стали бы друзьями. Я был бы только рад проделывать для тебя все эти гипнотические чудеса. Мне это ничего не стоит. Для меня это забава. Но ты все испортил. Ты хочешь, чтобы я целиком принадлежал тебе. Ты боишься, что другие уведут меня от тебя. Ты заблуждаешься. У меня достаточно силы, чтобы сделать всех вас счастливыми. Я мог бы принадлежать всем вам, как котенок в многодетной семье. Я бы чувствовал себя, как сошедший к детишкам добрый бог, творящий добрые чудеса, а взамен вы одаривали бы меня всякими мелочами, вроде той твоей шоколадки.

— Прости меня, прости! — воскликнул Сол. — Но я слишком хорошо знаю этих людей.

— А ты разве отличаешься от них чем-нибудь? Сомневаюсь! Кстати, выгляни-ка наружу — не идут ли они. Мне кажется, что я слышу шум.

Сол вскочил на ноги. Он долго вглядывался в ночное ущелье, приставив ладонь к глазам. Там шевелились неясные тени. Может быть, это были клубки марсианского перекати-поля, раскачиваемые ветерком? Он начал дрожать — болезненной, сладко-томительной болью.

— Я ничего не вижу, — сказал он, вернувшись в пещеру. И уставился на пустое место у костра.

— Марк!

Марка не было.

Не было ничего, кроме пещеры, валунов, камней, гальки, одиноко мерцающего костерка да вздохов ветра. Сол стоял, оцепенев от изумления.

— Марк! Марк! Вернись!

Ясное дело, парень освободился от пут — медленно, осторожно, затем внушил ему шум приближающихся людей, а сам смылся. Но куда?

Пещера была глубокой, но заканчивалась глухой стеной. А мимо него Марк проскочить никак не мог. Следовательно?

Сол обогнул костер. Он вытащил нож и приблизился к большому валуну, привалившемуся к стене пещеры. Улыбаясь, он постучал по валуну рукояткой ножа. Затем поднял нож так, словно намеревался с размаху пронзить валун.

— Стой! — закричал Марк.

Валун исчез. На его месте сидел Марк. Сол придержал руку с ножом. Огненные блики плясали на его щеках. Глаза горели безумием.

— Не вышло у тебя, — прошептал он. Он протянул руку и вцепился пальцами в горло Марка. Марк молчал, только напрягал мышцы, но глаза его светились иронией. Они как бы говорили Солу вещи, которые он и без того знал.

— Если ты убьешь меня, — говорили глаза, — куда сгинут все твои грезы? Если ты убьешь меня, куда исчезнут все ручьи и горные потоки? Убей меня — убей Платона, Аристотеля, Эйнштейна… Да, убей всех нас! Валяй, души меня. Ну давай же!

Сол разжал пальцы.

У входа в пещеру мелькнула тень.

Оба повернули головы.

В пещеру входили остальные изгнанники. Все пятеро, измотанные долгой дорогой, задыхающиеся.

— Добрый вечер, — засмеялся Марк. — Входите, джентльмены, добро пожаловать.

Когда рассвело, ругань и споры все еще продолжались. Марк сидел среди свирепо сверкающих глазами спорщиков и растирал только что освобожденные от пут кисти рук. Он превратил пещеру в облицованный красным деревом конференц-зал и сотворил посреди нее мраморный стол, за которым и сидели все эти небритые, грязные, потеющие, алчные люди, пожирающие свое сокровище. От них исходил тяжелый запах — запах самого Зла.

— Договоримся так, — сказал наконец Марк, — для каждого из вас устанавливаются определенные часы или дни для встречи со мной. Я буду обходиться с вами одинаково. Будем считать, что я — общественная собственность, обладающая правом свободы передвижения. Я думаю, это справедливо. Что касается Сола, то ему будет назначен испытательный срок. Если он оправдается в моих глазах, я снова дам ему сеанс-другой. До этого времени я не хочу иметь с ним никаких дел.

Остальные изгнанники ухмыльнулись, глядя на Сола.

— Извини, — сказал Сол, — я сам не знал, что делаю. Сейчас я уже пришел в себя.