Сергей НАУМОВ - Iskatel 1979 3

Минута тишины — и тьма кромешная. Так всегда бывает, когда переходишь от ослепительного света к мягкому полу­мраку.

— Так, — говорит Петков, и я слышу звук воды, льющейся в стакан. — Допустим, все так. Полагаете, переиграли?

— Кое в чем.

—. Не будьте самонадеянны, Багряное.

— Разве похоже? — Я смотрю на стакан и мысленно пью. — Хотите предложение?

— Разумеется, да.

— Разумное. — Мысленно я пью еще один стакан. — Я даю вам Лулчева; вы мне — свободу. На такой базе мы договорим ся. Нет — делайте что хотите, но я умру немым. Не считайте это громкой фразой. Так будет.

Я долго шел к этой минуте, и вот она настала. Все произне­сено, добавить больше нечего, и не мне решать, как пойдет дальше…

Скрип, треск половицы под ногой Петкова, и край стакана упирается в мои губы. Я запрокидываю голову и пью…

— Ладно, — говорит Петков. — Вам повезло, что здесь си жу я, а не Гешев… Так вот, час я вам дам. Не вы мне, а я вам, ровно час.

— Зачем?

— Соберитесь с мыслями и поточнее обрисуйте связника.

Полный словесный портрет, характеристика физических и мо­ральных данных. Особенности.

Стакан все еще висит в воздухе где-то возле моих губ, не отдаляясь и не приближаясь.

— Нет, — говорю я. — Так не пойдет.,.

— Подумайте… И — через час!

Конец? Или удастся еще потянуть?.. Мне нужно пять суток. Ровно пять, ибо через сто двадцать часов — в случае, если Слави не появится в храме Александра Невского — Центр по­лучит сообщение, что Багрянов провалился. Пять суток… Любая цена мала, чтобы получить их!

— Пейте, Багрянов. Еще?.. Или лучше кофе?.. Марко! Сходи приготовь кофе. Вам, конечно, с тмином, Багрянов?

— По-варшавски, — отвечаю я. — Раскололи Искру?

— До самого конца!

Петков улыбается, и на щеках у него проступают ямочки Если –бы не щетина, то заместитель начальника отделения В запросто сошел бы за моложавого ангела, спустившегося с не­бес.

— Хватит, — говорит Петков, видя, что я собираюсь допить воду. — Заболеете. После ривальты врачи не рекомендуют. Слышали об обезвоживании организма?

— Так, кое-что.

— Ну что, полегче? — Платок исчезает в кармане. — Между прочим, странная погода: то снег с дождем, то дождь со сне гом…

— Источник тот же? — говорю я.

— Разумеется.

— Вы преуспеваете.

Сказав это, я окончательно успокаиваюсь. «Опоздал ты, Пет­ков…» Показания Искры уже ничего не могут изменить, по­скольку один Багрянов з н а е т связник а… Багрянов. То есть я.

— Гляньте-ка сюда, Багрянов.

Серый бумажный прямоугольник, плохо заглянпованный и словно бы выцветший, — позитив мгновенной фотографии, сде­ланной, судя по качеству, портативным аппаратом и в невы­годных условиях. Я всматриваюсь в него: улица, в панора­ме — дома; слева — вполоборота — человек. Все снято мелко,

но не настолько, чтобы в человеке нельзя было признать седо­усого, обладателя «Патека».

— А вот и связник, Багрянов!

— Этот? — Я качаю головой. — Чушь собачья!

— Это не связник.

Марко, старательно балансируя подносом, вносит две дымя­щиеся чашки и все, что к ним полагается. Сахарница, поджа– ренпые хлебцы, джем на блюдечке.

— Валяйте, Багрянов, — поощрительно говорит Петков и по дает мне пример — тонким слоем намазывая джем на похру стывающий тост. — Поговорим как 'друзья. Без оскорблений и сведения счетов. Дело ваше дохлое, и отступать вам некуда.

— Это почему же?

— А потому, что ваши связи, ваши легенды, все, что имеет хоть малейшее касательство к Багрянову, отработано до кон ца. Если вы заметили, любой ваш шаг, начиная с приезда в гостиницу, был просвечен.

— Мерси за сообщение. Значит, вы засекли меня в день . въезда в номера, не раньше.

— Не ломайте комедию! — Петков отрывается от чашки, смотрит на меня в упор. — Можно подумать, что вы это толь ко сейчас сообразили.

— Нет, конечно. Но вы подтвердили факт…

— А какой смысл скрывать? — говорит Петков просто. — Опыта у вас хватает, вы это доказали.

Петков надкусывает хлебец и аппетитно хрустит корочкой. Челюсти его работают равномерно, и глаза чисты.

— Три легенды, — говорит он.

— Почему три, а не сто три?

— Считать умеете? Первая — модный магазин и все, к не му относящееся… Вторая…

В нашем разговоре довольно много пауз; они позволяют мне отвлекаться и, больше того, вооружиться кое-какими догадками

относительно перемен, происшедших за истекший час с заме­стителем начальника отделения В.

— Вы остановились на легендах, — говорю я и, поколебав шись, беру сигарету из пачки Петкова. — Первую вы назвали. Вторая?..

— Не торопитесь, Багрянов, — говорит Петков терпеливо. — У вас скверная привычка забегать вперед. — Он вытирает гу бы салфеткой и на миг прикрывает глаза. — Не так уж важ но, сколько было легенд. Существеннее другое — уровень ва шего профессионализма при их использовании и умение пере страиваться на ходу. Проанализировав эти и кое-какие иные компоненты, можно прийти к выводу…