Георгий Мартынов - Звездоплаватели

Корабль пролетел далеко, но стоит протянуть руку, нажать кнопку — и на крыше вездехода вспыхнет прожектор. Могучая птица увидит его свет и опустится на «землю». Именно надеясь на это, она так упорно летает в районе, где может находиться её пропавший командир.

Товарищи всё ещё надеются, что найдут его.

Они потеряли очень много времени. Далёкая Земля неумолимо приближается к той точке, где звездолёт должен встретиться с ней. Когда планета пройдёт эту точку, догнать её будет уже невозможно. Тогда общая гибель.

В утомлённом мозгу с лихорадочной быстротой проносятся мысли. Двигатели имеют запас мощности… Можно ускорить полёт корабля и успеть вовремя… Кнопка тут, рядом… Зажечь прожектор… Спасти свою жизнь…

Инстинкт самосохранения толкает руку к спасительной кнопке. Вот пальцы коснулись её гладкой поверхности… Ещё одно маленькое усилие… Но воля и разум побеждают инстинкт.

Имеет ли право он — командир корабля, — пытаясь спасти свою жизнь, рисковать жизнью товарищей, рисковать исходом первого в истории большого космического рейса?

Звездолёт должен вернуться на Землю. И он вернётся.

Камов решительно опускает протянутую руку.

Ведь так недавно на скале он прижимался к ней, боясь, что его заметят с борта корабля. Почему же сейчас его рука протянулась к предательской кнопке?

Очевидно, неожиданное избавление от «ящериц», кажущийся переход от смерти к жизни нарушили равновесие его души, ослабили волю. Он виноват один и должен нести наказание за свою вину. Рисковать жизнью других он не имеет права.

Далеко на горизонте, в той стороне, куда должен направиться звездолёт, улетая на Землю, появилась и, казалось, медленно стала подниматься вверх красная чёрточка. Вот она превращается в точку, становится всё меньше и меньше и незаметно исчезает из глаз.

Это огненный след позади улетевшего с Марса звездолёта.

Камов закрыл глаза.

…Нарастает скорость. Могучая сила атомного распада толкает корабль вперёд всё скорее и скорее. С бешеной быстротой врезается в чёрную пустоту стальной корпус с золотой надписью «СССР-КС2». Он несёт на родную планету весть о великой победе. Пройдёт полтора месяца, и среди ликующих людей опустится на поле ракетодрома белоснежная птица…

Медленно передвигались на тёмном небе Марса узоры созвездий. Изогнутая ручка ковша Большой Медведицы наклонилась к горизонту, опускаясь всё ниже и ниже. Среди звёзд быстро двигался с запада на восток первый спутник планеты — блестящий Фобос, успевающий за одну ночь два раза обойти небо Марса. Усиливался и крепнул ночной мороз. Среди песчаной пустыни, замёрзших озёр и причудливых серо-синих растений, закрывших свои гибкие листья, мелькали прыгающие тени фантастических «ящериц». Их глаза, с широко раскрытыми кошачьими зрачками, отражали тусклый свет марсианской «луны». В разреженном воздухе слабо звучал жалобный крик пойманного «зайца».

Шла извечная, повторяющаяся на всех небесных телах, несущих на себе жизнь, борьба за существование.

Шло время…

Фобос опустился ещё ниже, и тень скалы накрыла неподвижно стоявшую у её подножия белую машину, изготовленную за много миллионов километров отсюда, на далёкой Земле.

Камов поднял голову и сказал: «Прощай!»

Этим словом он подвёл последний итог своей жизни, которую мысленно пережил ещё раз за эти часы. Его лицо осунулось и постарело. Глубокие морщины, которых не было раньше, легли у краёв губ, по-прежнему твёрдо и упрямо сжатых.

«Прощай!»

Впереди близкая и неизбежная смерть. Ничто не может предотвратить её. Нет никакой надежды.

Вездеход медленно шёл по своему старому следу. Не было звездолёта, и некому было дать радиомаяк. Камов решил вернуться туда, где стоял его корабль. Завтра, при свете дня, он осмотрит место старта, чтобы увидеть, какой след оставила взлетающая машина. Это было важно для расчёта механизма, который он хотел предложить вместо во многих отношениях неудобных колёс. О давно задуманном проекте он не только не записал нигде, но и не говорил никому. Значит, надо изложить его на бумаге чтобы ценная мысль не погибла. Вездеход он поставит возле воздвигнутого обелиска, и его сразу найдёт следующая экспедиция. А в нём найдут и его — Камова — предсмертное письмо.

Вторичный полёт на Марс состоится, вероятно, через два или три года. В сухом климате вездеход нисколько не пострадает за это время. Им можно будет пользоваться, переменив только аккумуляторы.

Камов изредка зажигал прожектор, проверяя правильность направления. Часто пользоваться светом он не хотел, боясь привлечь этим блуждающих кругом зверей.

Скалы, на которых он провёл столько мучительных часов, давно скрылись за горизонтом. Кругом расстилалась равнина. Камов впервые находился на ней в ночное время. Над головой ярко сверкали звёзды. При их свете он плохо различал дорогу, едва намеченную следами гусениц. Потерять этот след было равносильно тому, чтобы оставить всякую надежду отыскать обелиск в песчаных просторах.

Вездеход шёл на самой малой скорости. Спешить некуда: до восхода Солнца было ещё далеко.

Запас сжатого кислорода в резервуарах машины был настолько велик, что обеспечивал Камова по крайней мере на две недели. Энергии аккумуляторов хватило бы на сорок часов непрерывного движения с максимальной скоростью. Продукты питания можно взять на звездолёте Хепгуда, если, конечно, удастся найти его, но Камов был уверен, что сумеет это сделать.

Таким образом, он сможет прожить около двух недель, пока не иссякнут резервуары. Мысль о самоубийстве даже не приходила ему в голову. Подобный способ кончать жизнь всегда казался ему пределом малодушия. На американском корабле должна найтись бумага. Работы хватит на всё оставшееся ему время. Он может и должен записать в наследство своим преемникам — продолжателям его дела — все свои мысли, все расчёты космических перелётов, которые он намечал для себя.

На корабле Хепгуда имеется и кислород. При желании Камов мог протянуть значительно больше двух недель, но он не хотел думать об этом. Он хорошо понимал, что это является подсознательным намерением, не прибегая к самоубийству, покончить скорее с жизнью, но старался не разбираться в своих тайных чувствах. В конце концов небольшое малодушие простительно. В таком положении с него нельзя было требовать слишком многого.

Любой человек, попавший на Земле, казалось бы, в безвыходное положение, может всё же надеяться, что случай приведёт к нему на помощь других людей. Он должен бороться за жизнь до последней возможности, только трус теряет надежду. Камову было абсолютно не на что надеяться. Никто не мог прийти на помощь. На огромной планете он был один.