Михаил Михеев - Охота на невесту

– Что-о?

От вопля лорда Корбина, боевого мага высшего ранга, седьмого паладина ордена Неприкасаемых, казалось, задрожали стены его замка. Многочисленные слуги, прожившие достаточно, чтобы сказать "мне повезло", со скоростью, говорящей о немалом опыте в таких делах, разбегались по укромным уголкам – рев хозяина говорил о том, что тот на подходе к Великому Гневу, а когда хозяин начинает гневаться, от него лучше держаться подальше. Маг был крут, хотя и отходчив, и подворачиваться к нему под руку в такой момент было смерти подобно. Впрочем, курьер, который принес сообщение, этого не знал:

– Осмелюсь доложить…

Маг повернулся к нему, и всякий, кто его знал, увидев совершенно спокойные глаза на побледневшем лице, постарался бы прочитать молитву, ибо бежать и прятаться было уже поздно. Каким-то немыслимым образом (знающие люди говорили потом, что за все время, которое они у него служат, это было всего-то во второй раз) миновав стадию Великого Гнева, маг перешел в стадию Немедленного Действия, а это даже не чревато – это намного хуже.

Умпф-ф!!! Удар невидимого, но от этого не ставшего ничуть менее могучим кулака из спрессованного воздуха ударил курьера в грудь и отбросил его назад. Раскинутые руки со зловещим шлепком припечатались к стенам – одна к левой стене, вторая – к правой, тело же с шумом пролетело по коридору добрых метров пятьдесят (замок предки мага строили с размахом) и вылетело наружу, выбив по дороге дивной работы витраж.

Выпустив пар, маг успокоился так же резко, как и разозлился. Он вообще отличался резкими перепадами настроения – холерический темперамент, как говорилось в одной древней книге, которую маг нашел в отцовской библиотеке. Вообще, библиотека была законной гордостью их рода – древнего, но обедневшего. Когда Корбин родился, он был его последним наследником, и наследство было незавидным – старый, уже начинающий рассыпаться и давным-давно заложенный ростовщикам замок, который не перешел еще в их жадные руки только лишь потому, что старый граф, отец Корбина, каким-то образом ухитрялся наскребать деньги на уплату немыслимых, все возрастающих процентов, да маленькая деревушка, ютящаяся у подножия скалы, на которой этот замок стоял. Ну и еще эта библиотека, на пополнение которой род графов де' Карри не жалел средств даже в самые тяжелые годы.

Как ни странно, именно библиотека подняла их, казалось бы, обреченный род из небытия. Еще мальчишкой Корбин пристрастился к чтению, частенько ночи напролет просиживая в библиотеке за маленьким исцарапанным столом и запоем глотая книги, чьи потрепанные, пожелтевшие от времени страницы, освещенные мерцающим пламенем свечи, казались ему волшебными окнами в другой мир. Старые книги утверждали, что были такие…

Мальчик глотал книги, и перед его взором возникали великие герои древности – те, что в одиночку громили огромные армии и сокрушали империи и те, кто водил в атаку армии и создавал империи. Те, кого триумфально чествовали жители завоеванных или спасенных городов – и те, кого вносили в эти города на щите, чтобы положить потом на погребальный костер. И мальчик, уже тогда решивший стать воином, начал предаваться иной, не менее сильной, чем книги, страсти. Под руководством старого воина, ветерана, бывшего королевского гвардейца, прошедшего немало войн и доживающего остаток дней в их замке, к которому вышел когда-то, в дождь и попросился обсохнуть и переночевать, да так и прижился, мальчик упорно тренировался в воинском искусстве. А упорство, как известно, частенько приносит свои плоды.

То ли старый солдат оказался хорошим учителем, то ли Корбин – талантливым учеником, хотя, возможно, было и то, и другое. Как бы то ни было, к четырнадцати годам мальчишка был не по годам силен физически и более чем прилично владел практически всеми видами оружия. Правда, на турнир его никто не рискнул бы выпустить – отец Корбина был стар и не смог обучить сына этому искусству. Ему вообще не везло на детей – три раза его жена рожала ему дочерей – и все трое не прожили и месяца. Граф уже подумывал о том, чтобы объявить наследником кого-нибудь из бастардов, благо по молодости успел постараться улучшить породу местных крестьян, но тут его жена забеременела в четвертый раз. Родился мальчик и – выжил.

Корбин был поздним ребенком, мать его умерла при родах, а отец вначале был слишком погружен в хозяйственные хлопоты, а потом вдруг резко постарел и ослаб. Именно поэтому искусству турнирного поединка Корбина никто даже не пытался обучить, тем более что нанять специального учителя было не на что, ну а старый дядька Панас благородным не был и искусством нестись с копьем наперевес в громыхающей жестянке, именуемой латами, навстречу другому такому же придурку не владел. Он учил мальчика тому, что умел сам, а умел он воевать и выживать, и умел это хорошо. В результате над Корбином долго посмеивались дети соседов-дворян, называя его неумехой, пока он однажды не замесил на пирожки отца одного из них, осмелившегося дать ему оплеуху. Здоровенного толстого мужчину, который вначале не понял, что не случайно улетел головой вперед в угол двора, и сдуру схватившегося за меч унесли на носилках с переломанными ногами и раздробленными пальцами правой руки. При этом Корбин не только не обнажил свое оружие, но даже и не запыхался.

После этого инцидента молодого и бедного, но вспыльчивого и гордого наследника графского титула стали если не бояться, то опасаться. Друзей ему это не прибавило, да их у него, в принципе, и не было, потому как был он гордым, и с крестьянскими детьми не дружил из принципа, а дворянские дети не водились с родовитым, но бедным подростком. Впрочем, его мало волновало, что у него не добавилось друзей – зато добавилось уважения, причем не только от сверстников, но и у людей, намного старше его. Впоследствии это ему тоже помогло.